Меч Аркаима

— Причём здесь зарезали? В Мексике потомки ацтеков стали мексиканцами, в Перу потомки инков стали перуанцами, а местные вогулы здесь стали русскими!

ГЛАВА 8

— Кого это вы резать собрались? Здравствуйте, молодые люди!

Рядом с костром стоял мужчина лет под пятьдесят, в брезентовой плащ-палатке и штанах цвета хаки, заправленных в кирзовые сапоги, коренастый, среднего роста с каштановой бородой и усами. За плечами у него висел обычный брезентовый рюкзак, а на левом плече ещё и охотничий карабин. На голове — видавшая виды кепка. У его ног внимательно смотрела на туристов белая собака-лайка с серым пятном на правом боку. Ребята так увлеклись спором, что не слышали, как они подошли.

— Здравствуйте — приветливо за всех сказал Афоня. — Ни кого мы резать не собираемся. С чего вы взяли?

— Да вы орёте на весь лес как резанные — чуть растягивая слова, сказал незнакомец.

— Это шутка юмора? Смешно. А вы, собственно, кто?

— Я? Местный егерь, он же лесник.

— А мы — не местные туристы! Садитесь к костру, чего вы там стоите? Чай будете?

— Не откажусь.

— Тогда садитесь вон к Мураду.

— К Мураду?

— А что? — спросил Мурад.

— Да не похож ты на татарина, — сказал незнакомец, устраиваясь на бревне. — А у нас тут с Казани иногда появляются туристы.

— А он и не татарин, — сказал Пётр, — он чеченец.

— Во как! — удивился мужчина.

Он скинул с плеч рюкзак, развернул его, на ремешке кармана была пристёгнута кружка. Собака, меж тем, всех внимательно обнюхала и легла рядом с костром не далеко от хозяина, не сводя с ребят настороженных глаз. Хозяин собаки положил карабин на колени, отстегнул кружку, протянул её Афони. Собака тут же потеряла всякий интерес к ребятам, широко зевнула и отвернулась.

— Ну что ж, давайте знакомится: я — Григорий Тарасыч, а это Белка — он указал на собаку.

— Я — Афанасий, это — Пётр, ну а это — Мурад.

— Москвичи? — уточнил Григорий Тарасович. — Или, ты, парень, нет?

— И он москвич, хоть и чеченец — ответил Афоня, наполняя кружку гостя чаем.

— До Вылсы идёте?

— А с какой целью интересуетесь?

— Подолгу службы.

— Да. Но, сначала, мы хотели бы лицезреть прекрасный памятник природы Акташ.

— Лицезреть? Место, ребятишки, не хорошее. Вообще на этой стороне Посьмы и Вылсы места лешачьи, нехорошие. А у Акташа и подавно. За Акташем Поганое болото, а за Поганым болотом поганое урочище Пупы. Местные туда не ходят, только мы лесники подолгу службы, да и то с неохотой. А вы, прям к чёрту в лапы лезете. Что за блажь такая?

— Что ж тут за места такие интересные, лешачьи?

— Лешак по-вашему — «снежный человек», ети.

— Йети. — поправил Афоня.

— Как-то так, — согласился Григорий Тарасович. — Только он здесь не выдумка, а вполне живой представитель природы. Не дай Бог с ним встретится! Недаром его ещё пужанкой зовут! Правда есть и другое название, но оно не понятное.

— Что ж в нём такого страшного?

— Если увидишь — узнаешь, а так лучше и не знать.

— А вы его видели?

— Было дело. Издалека, мельком. У нас говорят, что кто ему в глаза посмотрит, тот или умрёт, или умом тронется. А ещё, у нас тут говорят, что некие сибирские князья, кто говорит — царевичи, богатство своё местным духам оставили, где-то на Акташе спрятали. Вот нечиста сила их и стережёт, ни кого сюда и не пускает.

— Мы, дядя, с Мурадом историки, и авторитетно можем заявить, что единственные сибирские князья или царевичи были кучумовичи, сыновья хана сибирского Кучума. Но они получили от русских царей поместья под Ярославлем, в Мещере да под Рузой. Зачем им здесь золото прятать? Оно им в России бы пригодилось. Кроме того, они были мусульманами, правда, потом приняли православие. Причём здесь местные духи? Где Акташ и где Ярославль?

— Не знаю, так говорят. Вы люди учёные — спорить не буду! А так говорят! Да и действительно, тут разное случалось: люди пропадали, и много разной чертовщины было. Я бы вам не советовал туда ходить. Нечего там смотреть на этом Акташе. К тому же это заповедник. У вас разрешение есть?

— Конечно — сказал Афоня, — нет.

— Вот в этом всё и дело! — сказал Григорий Тарасович.

— Да и не знали мы, что это заповедник.

— И те не менее, это филиал Печоро — Илычского заповедника.

— Ну, чего не знали, того не знали. И давно он тут.

— Да не то что очень.

— Я думаю, — сказал Пётр и вопросительно посмотрел на Афанасия и Мурада, — что надо сказать Григорию Тарасовичу, зачем мы туда идём.

Афоня посмотрел на своих товарищей, вздохнул и начал рассказ, Мурад с Петром его дополняли. После окончания повествования Григорий Тарасович был несказанно озадачен и удивлён:

— Вон оно как! — покачал он головой. — Ну что ж, дело святое, надо помочь. Если быть кристально честным, то это не заповедник, а, пока, что заказник. Туризм, рыбалка и охота здесь возможна, хотя и ограниченно. Ну да разберёмся.

— А духи?

— А что духи? С молитвой не какие духи не страшны, если верить в молитву, что она поможет против нечисти. Мы же туда ходим. Страшно, а что делать?

— А Мурад?

— А что, Мурад? У него свои молитвы должны быть, к тому же он с нами. А, кстати, ради интереса, вы хоть одну молитву знаете?

— Нет! — замотали головой приятели.