Мазепа

Кроме того, кошевой атаман Костя Гордеенко (тот самый, которого Мазепа с Головиным мечтали уничтожить) заявил о желании запорожцев иметь границу между Россией и Турцией не по Днепру (о чем шла речь на переговорах Украинцева в Константинополе), но по Бугу[491]. В Запорожье была послана царская грамота, требовавшая от казаков ни в чем не препятствовать работе межевой комиссии. Посланец Мазепы, прибывший в Сечь с этой грамотой, убеждал запорожцев, что установление границы с Турцией делается исключительно «для их же добра и всего малороссийского народа». За это кошевой Гордеенко «своими руками мало не до смерти перначом убил» посланца гетмана[492].

В поход Мазепа выступил с немалой помпой. С ним шли 40 тысяч казаков и 15-тысячный отряд Неплюева, который был «под генеральным командованием ясновельможного его милости пана гетмана». Войско сопровождали 23 пушки и 11 тысяч возов. Очевидец событий так описывал передвижение полков Мазепы: «Первым идет полк Фастовский Михайлов, он и место для табора выбирает, и встает на передней страже. Потом идут полки войска компанейцев и сердюков. Потом идет ясновельможный его милость пан гетман. Перед ним носят булаву, над ним бунчук с немалым и пристойным сопровождением. Потом идут городовые полки линией и на флангах. Пехота как московских полков, так и полк пеших сердюков идет с пушками, амуницией и табором, в резерве идут два полка, то есть Самуся и Искры; и так стоят в резерве. Потом идет группа Неплюева или на фланге, или сзади». Очевидец также отметил, что двор гетмана, и то, как он шел в поход — с серебряной посудой, шатрами, конями и прочим, — «во всем может равняться с королевским»[493].

13 июля войска Мазепы были уже под Константиновом. В конце июля Иван Степанович, переправившись через Случ, вошел в воеводство Волынское и прибыл под Збараж, где имел встречу с коронным подкоморием Любомирским, братом коронного гетмана[494]. Тот приезжал якобы с «приветом», обедал у гетмана и просил об охранной грамоте на свои имения. Как сообщал Иван Степанович своим русским корреспондентам, Любомирский вел с ним длительные беседы, стремясь узнать его замыслы, «но ничего не мог из меня вытянуть, так как я поступал с ним осторожно как в словах, так и в деле»[495].

Получая тревожные сведения с границы, Мазепа чувствовал себя неуютно. Он писал 27 июля Меншикову: «О себе вашей вельможности сообщаю, что вошел сюда как агнец среди волков». Он отмечал, что практически никого нет благожелательного Августу — «разве что когда царского величества и королевского величества будет рука сильнее, они будут вынуждены не по добродетельности, но по принуждению быть благожелательными». Польская администрация и евреи бежали вглубь Польши.

Для поднятия настроения украинско-русского войска («оное потешу») Мазепа распорядился взять контрибуцию со Збаража и Брод. В середине августа[496] Львов добровольно отдался под защиту гетмана[497]. Местные православные, посещавшие Мазепу с «хлебом-солью», предупреждали его: «…вся шляхта самые исконные враги наши» и предлагали, раз поляки сами попали в руки казакам, «ни одного их отсюда в дома их не выпустить». Правобережные полки Самуся и Искры гетман направил от Павлочи в воеводство Винницкое грабить маетности Потоцких и Лещинского, брата короля. При этом им строго предписывалось не трогать крестьян.

Внешне польские власти приветствовали прибытие войска Мазепы. В августе оба польских главнокомандующих — Любомирский и Сенявский — направили к Ивану Степановичу послов с поздравлениями по поводу «вступления в пределы Речи Посполитой». Послы эти должны были оставаться в казацком войске «для совещания о военных действиях»[498]. Любомирский торопил Мазепу, чтобы казацкое войско скорее соединилось с польским[499].

Но от Голицына и Петра приходили совершенно иные инструкции. Гетману приказывалось быть очень осторожным, стоять в «крепком месте», в бои с неприятелем не вступать, но только утомлять его набегами и подъездами[500].

Мазепа, все дальше продвигаясь в коронные польские земли, сталкивался с огромным количеством трудностей. В частности, находясь под Люблином, он писал Головину о невозможности собрать контрибуцию «с непокорных поляков» и достать у них лошадей. От осведомителей приходили тревожные известия, что татары договариваются с Потоцким, чтобы никого не выпустить из Волыни. В середине августа стало известно о приходе шведского короля в Варшаву. В середине сентября, находясь в воеводстве Любельском, Мазепа просил адмирала прислать ему скорейший указ, куда идти дальше[501].