Мацзу (СИ)

Как-то в Таиланде по совету судового агента попробовал сиамскую кобру. Она считается очень полезной для здоровья, потому что одна из немногих животных на планете, которая, как меня заверили, никогда не болеет. Еще этой способностью обладают галапагосские черепахи, акулы, грифы и фламинго. На самом деле болеют все, но некоторые очень редко. Меня отвезли на такси на змеиную ферму вдали от Бангкока, где эти гадины свободно ползали внутри оцементированной прямоугольной емкости типа бассейна без воды. Я кивком указал на самую длинную. У тайцев считается неприличным показывать пальцем. Ее поймали, надели на шею (или на хвост возле головы?) удавку, которую привязали к одному шесту, а конец хвоста зажали на другом, растянув туго. Специальным ножом сделали надрез, вынули и отделили сердце, которое продолжало биться, и подставили стакан, куда стекала кровь. Когда наполнился примерно наполовину, долили грамм семьдесят дешевого местного виски и кинули бьющееся сердце. Я выдул эту смесь залпом. На вкус — вискарь и только. Вроде бы змеиное сердце дернулось у меня в пищеводе. Может, показалось. Потом подождал, когда кобру освежуют и обжарят во фритюре. Есть там особо нечего, немного мяса на хрящах, а в горячем жире у всего вкус почти одинаковый.

40

Поль Фавро вернулся во второй половине дня на шестивесельной джонке в компании толстенного китайца по имени Чжан Гуй. Иногда я произношу букву «г» глухо, как «х» (вырос на юге СССР), поэтому сам радуюсь, какое красивое имя у человека. У китайцев сейчас принято, чтобы вес тела соответствовал социальному положению: чем более знатный, или выше рангом, или просто богаче, тем толще должен быть. Некоторые заранее готовятся к повышению, как, например, прибывший Чжан Гуй, всего лишь купец и наркодилер средней руки, собравшийся стать миллиардером, наверное. Оба были пьяны, причем французу вставило сильнее. Не привык к китайскому самогону и жара поспособствовала.

— Он готов забрать весь наш груз по пятнадцать долларов за фунт! — радостно сообщил Поль Фавро, ловко поднимаясь по штормтрапу, едва его голова оказалась выше планширя.

Поскольку китайские язык и манеру вести дела мой старший помощник знал плохо, я не обратил внимания на эту информацию, жестом показав слуге Земину отвести француза в каюту. Задачу он выполнил, как сумел, так что пусть отдохнет

Чжану Гую помогли преодолеть штормтрап два гребца джонки, подталкивающие его толстенный зад снизу, и два матроса шхуны, тащившие за руки сверху. На главную палубу он опустился с выпученными от страха глазами и красным от натуги и мокрым от пота лицом. На синем шелковом халате ниже подмышек были темные овалы от впитавшейся влаги. Может, и еще где, но я не заметил.

Постояв молча пару минут и придя в себя, он заявил с вымученной улыбкой:

— Чего только не сделаешь, чтобы помочь своему старому другу Полу!

Если бы я не знал, что это он сдал чиновникам своего «друга», то поверил бы, что передо мной благороднейший человек.

— Благодарю за отзывчивость и визит к такому скромному человеку, как я! — произнес я ритуальную фразу.

Следом за хозяином поднялся слуга с глиняным, литра на три кувшином с узким горлышком. В такие обычно разливают байцзю.

Перехватив мой взгляд, Чжан Гуй предложил:

— Хочу угостить моего нового друга нашим целебным напитком, который дарит радость людям!

В годы моего детства самогон называли шмурдяком из-за препротивнейшего запаха, но китайский в этом плане переплевывал его запросто. Я не стал отказываться, пригласил гостя на полуют. Буду действовать согласно китайской стратагеме «Прикидывайся безумным, сохраняя рассудок».

Над большей частью полуюта во время стоянки на якоре натягивали тент из просмоленной плотной черной ткани для защиты от солнца и дождя, под которым стояли стол, три (по количеству офицеров-европейцев) банки (табурета) и кресло-качалка, изготовленное по моему заказу из лозы и деревянных планок. Там я днем принимал пищу и отдыхал, а по ночам спал на толстом мате. В каюте на стоянке слишком душно, нет сквозняка даже при открытых верхнем люке и входной двери. Слуга Земин составил гостю две банки, чтобы удобнее было сидеть.

— У моего народа принято пить байцзю полными чашами и залпом, — предупредил я.

— Придется мне подчиниться обычаю твоей страны! — радостно согласился Чжан Гуй, предполагая, видать, что так быстрее споит меня.