Мацзу (СИ)

— А я закончил Медицинскую школу Эдинбургского университета, — осушив бокал до дна, похвастался мой собеседник.

— Врач — самая гуманная профессия, — послал я вдогонку комплимент, после чего сделал глоток из бокала и поинтересовался: — Сколько у вас кораблей и какие?

— Наши девятнадцать клиперов и еще семь мистера Джеджибхоя будут работать на этой линии, — проинформировал Уильям Джардин.

Клиенты были очень солидные, поэтому я задал уточняющий вопрос, чтобы понять, кто у них за главного:

— Он ваш младший партнер?

Мой собеседник усмехнулся, после чего показал жестом слуге, чтобы опять наполнил бокал, и поведал:

— Ходят слухи, что он богаче Джон-компани, но не признается в этом, чтобы не расстраивать их. Мы с ним познакомились в голландской тюрьме на мысе Доброй Надежды. Оба попали в плен к французскому каперу. После окончания войны встретились в Индии. Джами учил меня, как надо вести дела, помогал советами и деньгами. Если бы не он, я, скорее всего, так бы и остался бедным врачом.

Как по мне, лучше бы они не встречались. Впрочем, не было бы этих наркодилеров, нашлись бы другие. Опиум в Китай сейчас возят все, у кого есть возможность, включая русских и самих аборигенов. Подозреваю, что британцы даже не на первом месте. Радовало, что, как я учил в школе, именно их признают в двадцатом веке главными отравителями китайского народа. Хоть раз англосаксы поплатятся не только за свои грехи.

— В этом году слишком много кораблей привезут опиум сюда. Предполагаю, что из-за этого цена начнет падать. Начальник кантонской таможни Хань Чжаоцин уже снизил цену до восьми с половиной долларов, значит, и остальным придется, — предупредил я.

— Если покупатели начнут настойчиво требовать скидку, уступим. При той норме прибыли, что мы имеем, потеря будет невелика, — благодушно молвил Уильям Джардин и осушил бокал наполовину.

Можно врача воткнуть в бизнес, но нельзя бизнес воткнуть во врача.

22

Опиум с этого клипера я продал по старой цене, а со следующего сбавил на полдоллара. Теперь фунт наркоты обходился контрабандистам в девять с половиной долларов. Моя маржа стала три доллара с мешка или два и сорок центов с ящика. Уменьшилась прибыль продавцов. Сделал это для того, чтобы выдавить конкурентов. Хакка запомнили корабли, с которых покупали товар в прошлом году при моем посредничестве и где их знали, и отказались от моих услуг, скинув цену на доллар с мешка. После того, как через меня опиум стал продаваться дешевле, попробовали сами продавить цену, но мало с кем получилось. Мои основные поставщики — «Рассел и Ко», «Джардин, Мэтисон и Ко» и Джамсетджи Джеджибхой — были предупреждены о скидке, а работать с китайцами напрямую не желали, так что хакка пришлось опять попросить меня о помощи. Я не стал отказываться, У меня появилось желание построить собственную шхуну, а для этого надо было намного больше денег, чем имел, а у хакка стало уже десять взлетающих драконов, что позволяло за один раз забирать около пяти тонн опиума. Тем европейцам, которые помнили прошлогодние цены и не хотели сбавлять, я ставил в пример британцев и предлагал пообщаться с ними. Обычно это срабатывало.

Самой последней, месяца за полтора до конца высокого сезона, на меня вышла Джон-компани в лице мелкого клерка по имени Джонатан Липман. Это был худой мужчина лет сорока семи с редкими седовато-рыжими волосами на голове и бакенбардами на узком желтоватом лице, как у недавно переболевшего малярией. Говорил тихо и мягко, не спорил, но и не отступал от намеченной цели. В ящиках Джон-компани было по шестьдесят покрытых глазурью головок бенгаля общим весом около сорока трех килограмм. Так вот Джонатан Липман сперва предлагал мне, ссылаясь на большой оборот, получать за их ящик столько же, сколько за ящик мальвы, который весил в полтора раза меньше.

— Уважаемый, вы должны мне платить в три раза больше уже только потому, что свяжусь с вами и заимею верный шанс оказаться в китайской тюрьме, — сказал я.

— Не окажетесь, мы вас защитим, — заверил он.

— Может, и защитите, а может, и нет. Мой отец — мир праху его! — предупреждал, что обещаниям британцев не верят даже британцы. Так что рисковать за гроши я не намерен. Тридцать шесть шиллингов за ящик — и ни пенса меньше! — заявил я.

Шиллинг был равен примерно одной пятой доллара. В итоге остановились на тридцати и обещании зафрахтовать «Мацзу» для перевозки грузов в Калькутту и обратно, если до начала следующего сезона она будет построена. По договору я продаю половину опиума, привезенного каждым кораблем, а вторую они выгружают на склады Тринадцати факторий и продают через начальника таможни Ханя Чжаоцина.