Матрона

Заметив Беллу и Матрону, девушки не смутились, как можно было ожидать, а с любопытством уставились на них; одна, хихикнув, сказала что-то другой, и обе рассмеялись. Матрона слышала когда-то, что у городских пошла мода загорать у реки, но тогда она пропустила это мимо ушей — какое ей дело до городских? Но здесь-то не город. Как же они осмелились раздеться вблизи чужого села, под чужим небом, оголиться, плюнув на приличия, и сидеть себе с выпивкой и закуской? Они ведь в гостях, а не у себя дома. Неужели им непонятно? Матрона вопросительно глянула на Беллу, но та была невозмутима, казалось, ей не впервой видеть такое. Более того, она смотрела на пришлых девушек немного усталым, узнающим взглядом, в котором легко читалось презрение.

— Кто они такие? — спросила Матрона.

— Проститутки, — с деланным равнодушием ответила Белла.

Матрона не знала этого слова.

— А чем они занимаются?

— Отдыхают, — презрительно бросила Белла.

И добавила:

— В свое удовольствие.

Тон ее не понравился Матроне, и больше она ни о чем не спрашивала. Напилась воды, наполнила кувшин, чтобы уйти и не возвращаться сюда. Спустившись к реке, поставила кувшин на видное место, и вслед за Беллой двинулись вверх по течению искать Доме и Аллу.

Вскоре они увидели двух незнакомых мужчин. Оба были в узких, обтягивающих плавках. Один стоял посреди реки, другой — на берегу. Тот, что был на берегу, отвернулся при их приближении, и Матрона не разглядела его. Второй же поразил ее своей тучностью. Вода доходила ему до плавок, а над ними, накрывая их, свисало огромное, как бурдюк, складчатое пузо. «Вылезло, как забродившее тесто, так и прет через край, — думала она, удивляясь. — Как же богато надо жить, чтобы так разжиреть».

Он тоже заметил их, но, как и девушки до этого, ничуть не смутился.

Белла старалась не смотреть в ту сторону.

— Собаки! — сердито бросила она и прибавила хода.

Матрона не расслышала и, догнав, спросила:

— Кто они, как ты сказала?

— Кавалеры, — ответила Белла. — Приехали с этими девицами.

— А что они делают в реке?

— Наверное, бросают хлор в воду.

Матрона не поняла ее.

— Какой такой хлор?

— Обыкновенный.

Решив, что Белле надоели ее вопросы, Матрона замолчала. Она шла за девочкой, а перед глазами ее стоял этот мешок с салом. Ей приходилось видеть толстых мужчин, но такой живот и в страшном сне не мог присниться. Расскажи кому, не поверят, что можно так разожраться. Позор, и ничего больше. А он еще и напоказ себя выставил. Она представила его бегущим и засмеялась, словно наяву увидев, как живот, подпрыгивая, хлопает его по ногам.

Белла удивленно обернулась:

— Чего смеешься?

— Над ним смеюсь. Над этим толстяком, чтоб его едой завалило! Разве можно быть таким жадным? Жрать, жрать, жрать! У него и складки на животе, будто котомки, чтобы складывать в них продукты.

Теперь уже Белла не поняла ее.

— Они одинаковые. Достойны друг друга, — сказала она.

— Кто кого достоин? — спросила, недоумевая, Матрона.

Казалось, они говорят на разных языках.

То, что Белла не удивилась наглым девицам и бегемоту толстопузому, Матрона хоть и с грехом пополам, но могла бы уразуметь. Труднее было понять другое: если она не находит в их появлении здесь ничего особенного, то почему говорит о них с таким презрением, даже со злостью? Может, они задумали что-то недоброе, и Белла знает об этом? Но почему молчит, не скажет, кто они такие, эти мужчины, и что за хлор бросают в реку? И кто эти девушки? То, что они не жены, нетрудно догадаться — слишком уж молоды. Если они их дочери, то где это видано, чтобы отцы с дочерьми забирались в горы и разгуливали там голые! Если не то и не другое, то кто же они?

Словно уловив ход ее мыслей, Белла сказала вдруг:

— Любовницы.

Она произнесла это, будто приговор вынесла. Матрона с трудом сдержала улыбку.

12

— Белла! Бабуля!

Чуть выше по течению, на берегу, стояла и махала им рукой Алла. Доме поблизости не было.

Как только они подошли, она схватила ведро и бросилась к Белле:

— Смотри, сколько я наловила!

В ведре, всплескиваясь, плавало несколько рыбешек. Матрона разглядела пару форелей, остальные были без радужных пятен, усачи, наверное.

Белла протянула руку, чтобы взять ведро, но Алла не дала.

— Еще чего! — заспорила она. — Ты весь день просидела дома, а теперь хочешь все забрать!

Белла оскорбилась, надула губы:

— Ну и жадина же ты!

— Сама жадина!

Белла поискала глазами отца.

— А где папа?

— Ты что, ослепла? Не видишь, что ли? — Алла вытянула руку, показывая.

Они повернулись и увидели у другого берега, высокого, подмытого рекой до обнажившихся корней растущих поверху деревьев, широкий то ли омут, то ли водоворот с неторопливо закручивающимся по спирали течением; из мутноватой воды, у самого берега, торчала голова Доме, и lnfmn было разглядеть, как он шарит руками под водой, пытаясь раздвинуть корни, проникнуть в рыбье лежбище.

— Сколько рыб вы поймали? — спросила Белла.