Читаем Матрица войны полностью

Тут же, рядом, опустив глаза, стояла молодая женщина, изможденная, в старушечьем облачении, в долгополом, мышиного цвета платье, в стоптанных мужских башмаках. Она то и дело вздрагивала, на ее горле бился голубой родничок. Она хватала себя худыми пальцами за плечи, волосы, грудь, словно ловила на себе невидимых, разбегавшихся пауков, с ужасом сбрасывала их на землю. Ее тихое безумие жило в ней, как зародыш, спеленатый и перевязанный путами, постоянно шевелилось, просилось наружу. Даша чутко, болезненно наблюдала за ней. Белосельцеву казалось, что между двумя женщинами установилась незримая нервная связь и они в толпе остро чувствуют друг друга.

Людская масса, стоящая под деревьями, вдоль клокочущих фонтанов, у монумента, около танков и пушек, взиравшая вверх, роптавшая в нетерпении, делилась между собой на несколько несливавшихся состояний. Здесь было много зевак, веселых любопытствующих бездельников, пришедших поразвлечься, понаблюдать за небесным аттракционом, обещанным через телевизионные объявления, как объявляют премьеру дорогого увлекательного фильма. Они жевали конфеты, сосали леденцы и мороженое, приготовили пластмассовые дешевые фотоаппараты и любительские телекамеры. Некоторые из них имели при себе петарды и шутихи, кое-кто был навеселе.

Но были и особые, нервные, болезненно взвинченные персонажи, испуганные, нетерпеливые, жмущиеся к земле, чем-то напоминающие волков, на которых охотятся с вертолетов, когда нависает из неба грозное чудище, истребляющее их неведомой смертью. Хоть их было и меньше, чем обычных зевак, но создаваемое ими поле господствовало, толпа казалась скопищем душевнобольных, собравшихся на прием к незримому вызвавшему их психиатру.

Было много серьезных и истовых лиц, в основном пожилых, женских, стянутых платками, какие бывают на церковных папертях и под сводами храмов. Некоторые из них шептали молитвы, иные заглядывали в молитвенники, у третьих в руках теплились свечки. Все они ждали знамения, грозного чуда, которое указывало на скорый конец света. Не исключали, что этот конец наступит уже через несколько минут, начнет гореть небо, проваливаться земля, рушиться здания, и сквозь туманный полог, прорывая его копытами, покажутся на небе три мистических всадника, красный, черный и белый, и небосвод станет сворачиваться, как горящая в печи береста.

Белосельцев, выделяя в толпе три этих типа, не знал, к которому из них причислить себя. Тревога, которую он ощущал, была тревогой за Дашу, но эта тревога за любимого человека сливалась в нем с общим болезненным нетерпением.

Он взял Дашу за руку. Рука была холодной, но в ней было легкое нервное трясение, словно билась испуганная, неуправляемая жилка. Эта дрожь, не связанная с пульсом, с ритмом дыхания, передалась ему, словно он держал за руку человека, подключенного к электричеству, и их обоих трясло одним током.

– Там, на небе, что-то ужасное! – сказала она. – Все клокочет и мечется!

– Ну что ты, милая. Просто туман плывет.

– Это духи, они сходят сюда! Они липкие, как лягушки!

– Нет ничего, просто дождик накрапывает. Хочешь, пойдем в машину?

– Нет, надо ждать! – обреченно сказала она.

Он вдруг почувствовал страх. Словно к сердцу прилип посторонний чужой комок. Отяжелил, стиснул сердце, как нарост. Природа этого страха была неясна. То ли он заразился им от Даши, то ли страх прилетел прямо с неба. Был материален. Прилип к сердцу, как кусок замазки, начал мягко душить.

Он посмотрел на часы, шел второй час. Даша взглянула на свои маленькие часики. И все, кто был рядом, и поодаль, и внутри толпы, и дальше, – все стали смотреть на часы, и у всех одинаково под стеклом пульсировала секундная стрелка, сдвигалась стрелка минутная, а вместе с ней сдвигался огромный континент с Уральским хребтом, Енисеем, шахтами тяжелых ракет, со стоящими вдоль Транссибирской дороги городами.

В небе, за плотным сырым туманом, сияла лазурь, в ней горело высокое жаркое Солнце. Но уже приближалась Луна. Гравитация белой холодной планеты сливалась с силой притяжения огромного светила. Силовые линии скручивались, напрягались, тянулись к земле, стаскивая ее с орбиты, замедляя ее бег, выдавливая из невидимой лунки, куда ее закатили при сотворении мира. И земля сотрясалась, упиралась о невидимый уступ Вселенной, и ее жидкое ядро плескалось, как желток в яйце.

– Ты чувствуешь? – Даша сжала его руку. – Слышишь, как трясет?

Мировая вода надавила на берега рек и морей, как в наклоненном тазу. Напряглась и дала трещину земная кора, а вместе с ней фундаменты зданий, склепы старых могил, корни лесных деревьев, и дождевые черви, испуганные трясением земли, полезли наружу.

– Слышишь? – повторила она.

Перейти на страницу:

Все книги серии Последний солдат империи

Похожие книги