Матрица÷Перематрица

Как ни странно, Гордона не удивило, что его арестовали сразу после разговора с Клинити. Некая глубинная часть сознания соглашалась, что так ему и надо. Он совершенно неправильно с ней разговаривал и заслужил наказание. В конце концов, он ведь намерен провести с этой женщиной остаток жизни — с ней или в попытках затащить ее в койку. Это ж надо было так напортачить! Правильно его арестовали. Увидятся ли они еще? И если да, сумеет ли он загладить сегодняшнее поведение? Мысли гудели и роились в голове.

Через несколько минут автомобиль остановился перед безликим офисным зданием. На мгновение мозги у Гордона расчистились, как тротуар после снегоочистительной машины. Очевидно, его арестовали не за то, что он запорол первую встречу с красивой девушкой. В таком случае неясно, за что же его все-таки задержали.

— Эй, — обратился он к конвоирам, — за что меня арестовали?

Те не ответили.

Гордона вытащили из машины, втолкнули в здание и провели по длинному бежевому коридору в маленькое помещение. Двое в цилиндрах усадили его за пластмассовый стол. Одну сторону комнаты полностью занимало огромное зеркало.

Двое в цилиндрах встали перед ним, сложив руки на груди. Глаза за черными очками были совершенно непроницаемы.

— Мистер Эвримен? — сказал первый.

— Да, — ответил Гордон. — Будем знакомы.

— Вы — Гордон Эвримен. Вы живете в квартире, работаете в офисе, живете нормальной жизнью. — Человек в цилиндре говорил с американским акцентом, но что-то в его речи было явно не так. Он произносил слова как автомат, у которого перебои с питанием, поэтому смысловые ударения распределялись произвольно, и фразы прерывались паузами в самых неожиданных местах.

— Да, — ответил Гордон.

— В этой жизни, — продолжал человек в цилиндре, — вы — образцовый гражданин. Даже помогаете квартирной хозяйке: выносите мусор.

— Не выношу, — сказал Гордон.

Агент слегка склонил голову набок.

— Не выношу квартирных хозяек. У меня нет никакой квартирной хозяйки. Я живу в собственной квартире. А вы вносите путаницу, когда говорите, что я выношу мусор.

— Однако вы ведете вторую жизнь, — продолжал агент, словно не слыша, — гораздо более закононепослушную. Вы — хакер. В мире хакеров вы известны под кличкой Немочь.

— Немо, — поправил Гордон и тут же сообразил, что не стоило так быстро колоться. — В том смысле, — добавил он, — что, будь я хакером, я бы не стал брать себе псевдоним Недотепа или даже Дотепа, а выбрал бы что-нибудь вроде Немо. Просто для примера. Не потому, что меня так зовут. — Он чувствовал, что его снова несет, однако не мог с собой справиться. Это как нервный тик. Ничего не поделаешь.

Агент сверился с досье на столе.

— Извиняюсь, — сказал он. — Разумеется, Немо.

— Ну да, гипотетически… Гипо, — Гордон перевел взгляд с одного агента на другого, — …тетически. При условии, что я вообще захотел бы марать руки таким грязным делом, как хакерство; разумеется, мне такое и в голову не приходило.

Голос его дрогнул. Двое агентов секретной службы смотрели как-то странно.

— Послушайте, — сказал Гордон искренне, — не хочу быть грубым, но — цилиндры? В конце концов сейчас не викторианская эпоха. И черные очки никак не вяжутся с цилиндрами. Я хочу сказать, разве в то время были черные очки? Вот вы, — он указал на ближайшего, — вас как зовут?

— В той мере, в какой вас это касается, у меня вообще нет имени. — Агент секретной службы взялся за край цилиндра, словно поправляя его. — Я — просто адепт.

— Мистер Адепт. — Гордон попытался изобразить улыбку. — А вас как зовут? — обратился он ко второму.

Тот взглянул на адепта, который сказал:

— Тоже адепт.

— А сам он сказать не может?

— Не ваше дело, — недовольным тоном ответил первый адепт. — Пожалуйста, не забывайте, что вы у нас под арестом.

— В том смысле, — предположил Гордон, — что вопросы здесь задаете вы?

— Да, — удовлетворенно ответил адепт. — Очень точно подмечено.

— Отлично, — сказал Гордон. — Спрашивайте. — Он снова попытался выдавить улыбку.

— Мы рассчитываем, — проговорил адепт, слегка обескураженный такой готовностью, — на ваше признание.

— В чем?

— Что вы — хакер по кличке Немо.

— С жаром.

Наступило долгое молчание.

— А, — проговорил адепт, и его очки съехали на переносицу. — Означает ли это, что вы с жаром сознаетесь? Или с жаром отпираетесь?

— Да, — сказал Гордон. — Первое.

— Первое?

— Первое.

— Ясно, — в задумчивости протянул адепт. — Вы должны назвать имена. Предать друзей. Пойти на полный контакт со следствием.

— Вообще-то у меня нет друзей, — ответил Гордон. — Были бы — предал. Правда. Теперь мне можно идти?

Адепты переглянулись.

— Если честно, — напрямик выложил первый, — мы привыкли к чуть большему сопротивлению. — Он слабо улыбнулся. — Или по крайней мере к чуть более внятному сопротивлению. Вы упорствуете, мистер Эвримен?

— Не желаете ли вы позвонить? — вступил в разговор второй адепт. Голос у него был довольно визгливый — неудивительно, что до сих пор он предпочитал отмалчиваться.

— Позвонить?

— Воспользоваться вашим правом на телефонный звонок.

— Не знаю, — осторожно произнес Гордон. — Куда мне звонить?