Матрица÷Перематрица

— Навставлять? — переспросил Немо. — Ой.

Исходный адепт, тот, чей цилиндр не украшала синяя лента с надписью CTRL–V, выступил вперед и поднял руку.

— По моей команде, — крикнул он, — налетай всей кодлой!

Толпа адептов застыла в боевой готовности.

— Налетай! — завопил первый адепт.

Вмиг вся толпа набросилась на Немо. Его придавила к бетону извивающаяся куча мала. Что ж, подумал Немо, разве это не аллегория всей моей жизни? Вечно он оказывался в самом низу, придавленный гнетом обстоятельств. Жалкая работа. Неинтересные друзья. Потом Тори Амос выскочила за инженера вместо того, чтобы выйти замуж за него (или остаться в одиночестве, что хотя бы оставляло простор для мечтаний). Потом выяснилось, что все его существование — фикция, порожденная ВМРами, компьютерная программа. Правда, так он познакомился с Клинити, но — жизнь продолжала валить одно несчастье за другим — Клинити к нему равнодушна. А сейчас его пытаются расплющить шестнадцать копий полицейской программы в цилиндрах и сюртуках. Ирония, можно сказать. Вернее, можно было бы сказать «ирония», если бы он знал точное определение этого слова. Если бы с уверенностью отличал ее от сарказма, метафоры или литоты.

— Мистер Эвримен, — хором сказали шестнадцать одинаковых адептов над и вокруг него. — Мы — сила неотвратимости и раздавим вас, как комара.

— Отлично, — прохрипел Немо. Все. Хуже — некуда. Он умрет жалкой смертью и никогда больше не увидит Клинити. Невыносимо!

И вдруг как по волшебству тяжесть отпустила. Груда адептов со стуком осела на бетон. Немо встал, распрямляясь сквозь тела врагов.

Ощущение было диковинное: перед его глазами проходили поочередно черная материя сюртуков, красновато-лиловые внутренности, в которых пульсировала кровь, желтовато-белые балки костей. Куча адептов была выше его роста; в какой-то миг оказалось, что он стоит, а взор ему застилает что-то темное. Немо шагнул вправо и оказался в чем-то губчатом, слабо освещенном. Адепт, чьи внутренности он видел, что-то закричал: сверкнули зубы, резко дернулся ярко-алый язык. Рот закрылся, и снова стало темно.

Немо сделал два шага и высвободился из вороха адептов.

Он глянул на мешанину взбешенных врагов. Те пытались распутать руки-ноги и в ярости озирались вокруг. Немо не останавливался. Прошлый раз его невидимость оказалась недолговечной — где гарантии, что сейчас она продержится дольше? Он торопливо обогнул свалку адептов и прошел сквозь кирпичную стену — перед глазами на мгновение потемнело, и тут же в них ударил искусственный дневной свет. Немо был в ярко освещенном школьном коридоре. Он пробежал через закрытую дверь и оказался в классе. Ребятишки за партами внимательно смотрели, как учитель что-то выводит мелом на доске. Пробегая мимо, Немо успел прочесть: «ВСЕ МЫ ЛЮДИ» и удивился неуместности этой фразы. Однако медлить было нельзя.

Стремительно мелькнула темнота: Немо прошел через стену и оказался на полоске газона. Что делать? Куда идти? Быть невидимым и проходить сквозь стены хорошо, когда надо удирать от адептов, но как эту невидимость отключить? Сможет ли он есть? Что будет, если проглотить булочку — она просто упадет на землю? Сможет ли он вообще взять ее в руки?

Он уже начал впадать в панику, когда раскатистый бас за спиной сказал: «Привет, Немо».

Это был Шмурфеус.

Глава 3. Мусью

— Тебя нелегко было отыскать, — сказал Шмурфеус, ведя Немо к новому узлу, который открыл в паре кварталов от школы. — Помощник Ораковины увел тебя за много миль от точки входа. По счастью, мы видим тебя даже тогда, когда не видят адепты.

— Они набросились на меня, — задыхаясь, выговорил Немо. — Несколько десятков. Потуже натянули цилиндры и каким-то образом…

— Цилиндры? — переспросил Шмурфеус. — Они не носят цилиндров. Просто у них голова такого цвета и формы.

Немо аж поперхнулся.

— Шутишь, — сказал он.

— Такими их сконструировал Конструктор. То, что ты принял за цилиндры, на самом деле — кнопки, которые они нажимают сам видел зачем. Но нам нельзя мешкать, надо возвращаться на «Иеровоам».

Немо снял телефонную трубку и вышел из МакМатрицы.

$$$:’)

— Чего не понимаю, — сказал Немо, вставая с кресла, — так это как я не проваливаюсь сквозь землю. В смысле, когда становлюсь Никтом. Вроде как сквозь все остальное я прохожу.

— Все дело в тебе, — провозгласил Шмурфеус, натягивая штаны. На него опять нашел пророчески-менторский стих. — Ты — Никто. МакМатрица, построенная на культе знаменитостей и потребления, не видит тебя; полые люди, полые здания…

— Полые «пежо», — кивнул Немо.

— Но Земля! — прогремел Шмурфеус. — Не! Полая! Она поддерживает всякую жизнь, даже твое полное никтошество. Она поддерживала жизнь за миллионы лет до того, как человечество охватила чума логотипов, погони за славой и сверхпотребления.