Материк, переставший быть легендой

Семьи создавались без лишних церемоний. Судья Высшего суда Нового Южного Уэльса Роджер Тэрри пишет в дневнике: «Мужчинам давали один день на дорогу до фабрики, где работали арестантки. Второй день они получали на ухаживание и саму брачную церемонию. И наконец, третий день занимала обратная дорога до фермы, где он был батраком, уже вместе с новобрачной. Жен выбирали на глазок. Сразу же после таких смотрин делалось официальное предложение».

Британская парламентская комиссия, которой в 1837 году было поручено обследовать условия жизни ссыльных, получила от одного ссыльного следующие сведения о том, как это происходило: «Женщинам приказали выйти и поставили их так, как обычно выставляют на ярмарках скот на продажу. Ссыльный прохаживался туда и обратно, приглядывался и, увидев подходящую женщину, подзывал ее жестом. Потом они разговаривали. Если мужчина решал, что женщина несимпатична или она ему вообще не понравилась, она возвращалась на свое место, а он повторял всю процедуру до положительного результата».

Обилие мемуарной литературы в то время можно объяснить тем, что среди ссыльных иногда попадались высокообразованные люди. Один из них был членом парламента. Были также адвокаты, крупные чиновники и даже лица духовного звания: один был сослан на десять лет тюрьмы за двоеженство, другой — за присвоение церковных денег. Был арестант, который застрелил родного дядю, когда тот навестил его во время учебы в Кембриджском университете. Один ссыльный пас коз, дававших молоко и мясо для каторжников, работавших в кандалах. В Англии он бывал при дворе и даже считался наперсником королевы-матери. Среди каторжников встречались люди из Индии, Франции, Канады, Корсики, Гонконга, Бразилии, Италии и многих других стран.

Один мемуарист вспоминает, что на тюремном судне он встретил человека, свободно говорившего на шести языках, в том числе на трудном — хинди. Канадские французы, американцы прибывали сюда в качестве политических заключенных.

Другой мемуарист описывает свое пребывание на австралийской каторге: «Мы делали известь из дробленой скорлупы раковин. Никто не выдерживал долго этой работы из-за ее вредности. Известь попадает в глаза, и человек слепнет. Если, как это часто случается, арестант совершает убийство, его судят и казнят как можно ближе к тому месту, где он совершил убийство».

В течение многих десятков лет наказание плетьми происходило в самом центре Сиднея. Ссыльные вспоминают, что арестанты стремились подкупить палача, чтобы тот постарался смягчить наказание. Каторжник Уильям Дэй был приговорен к ста ударам. «Меня привязали, а товарищи мои смотрели на это. Привязывая меня, палач спокойно спросил: «Ну так как, мы договоримся?» Он спросил, могу ли я что-нибудь подарить ему, тогда он будет пороть меня полегче. Да, ответил я, и он взялся за работу».

Грамотных каторжников как правило, посылали на работу в государственные учреждения. Их тоже подкупали каторжники, чтобы те в картотеках подделывали сопроводительные карты. Ведь некоторые из «чиновников» были мошенниками, профессионально подделывали документы, и им не составляло большого труда заменить запись о пожизненном заключении на приговор — к семи годам. За это следовала взятка до десяти фунтов стерлингов.

Эшафоты представляли собой привычное зрелище как в самой Англии, так и в Ирландии. Один путешественник пишет, что он едва не натолкнулся на повешенного в кандалах, который находился в состоянии сильного разложения. Ссылку называли в те времена «наказанием второй категории». Первой категорией считалось повешение. По материалам старых картотек видно, сколь мелкие, в нашем понимании, преступления карались высылкой в Австралию. Элизабет Мэйлор стащила ленточку. Джеймс Деннис был сослан за кражу кольца. Элизабет Джайнер украла четыре фунта говядины и несколько простыней. Семидесятишестилетний старик и двое его сыновей были приговорены к пожизненной каторге за кражу овец. До 1830 года за более тяжкие преступления полагалась казнь через повешение. Исправительные колонии Австралии пополнялись «преступниками», которым не повезло. Почти половину ссыльных составляли рецидивисты. В то время сосланные ирландцы либо вообще не были виновны, либо попали сюда за мелкие нарушения.

Как часто случается, за всеми этими цифрами и статистикой пропадает трагедия отдельных личностей. Я предлагаю обратить внимание на одну фигуру из австралийских картотек. Перед нами сопроводительный лист арестанта номер 12774. Имя — Уильям Форстер. В семнадцать лет его осудили на десять лет каторги за кражу конторки. Уильям был батраком и прибыл на Тасманию в 1844 году. Умел читать и писать, был протестантом. Сохранились не только подробные данные о нем, но и фотография, сделанная спустя тридцать лет после его прибытия в исправительную колонию на Тасмании, когда Форстер все еще находился на каторге. Как случилось, что, осужденный на десять лет, он продолжал оставаться в тюрьме еще двадцать?