Матан и его семья

Годы безжалостны к людям суетных мирских занятий, но щадят тружеников духа. Посему Эвитар сохранил ясность ума и изо всех своих немолодых сил старался не поддаваться разрушительному действию лет. Он произнес красивейший тост в честь новобрачных, предсказал Матану славную будущность мудреца и просил его посвятить молодость – лучшую пору жизни – познанию путей Господа. “Запомни, – закончил речь Эвитар, – стар будешь, а молод – никогда!”

Зятья Гедальи, мужчины в расцвете сил, сидели рядком, раз за разом наполняли друг другу тарелки яствами и, кажется, намеревались испробовать все без исключения дары щедрости тестя. Они с признательностью поглядывали на шурина, благодаря которому им выпало так обильно и вкусно поесть. Все они принадлежали к торговой братии, были людьми абсолютно практическими и потому в высшей степени почтительно и с гордостью думали о книжнике Матане.

Для женщин накрыли отдельный стол. Поскольку они сидели в соседней комнате, и прекрасное их собрание было недоступно взору мужчин, то и мы, то есть читатели, отдадим положенную дань скромности и не станем заглядывать на запретную территорию.

***

Матан и Эфрат поселились в купленном для них доме. Минула неделя, и в обитель любви, где молодожены вкушали ранние супружеские восторги, явились отцы новобрачных и сообщили, что надумали сделать им еще один подарок – солидную сумму денег, требуемую для путешествия в Рим и для безбедного пребывания в чудо-городе целый месяц. У отца Эфрат живет брат в столице мира. Он охотно возьмет племянницу и ее мужа под свой кров.

Раз в жизни выпадает такая удача. С великой радостью был принят родительский дар. Часть пути молодые проделали по суше, потом плыли морем, потом снова двигались сухопутным путем. Широко образованный Матан недурно знал книжный латинский язык, теперь же ему представился случай попрактиковаться в живой речи. Эфрат еще в пути начала перенимать у мужа иностранные слова и к концу пилигримства сносно говорила на латыни. Путешествие – лучшее средство самообразования. Но если дорога не меняет человека – это плохое путешествие.

Родственник Эфрат проживал в иудейском квартале Рима. Человек небедный, он радушно встретил гостей и содержал их на свой счет, категорически отказавшись принимать плату за постой. Поэтому у Матана и Эфрат высвободилась изрядная сумма денег, которую они употребили на всевозможные удовольствия.

Богатый и шумный Рим – это не провинциальная Нагардея. Каких только зрелищ там нет! Битвы диких зверей на арене. Увлекательные театральные представления, хотя и не всегда пристойные. Лошадиные бега. Однажды, увлекшись, Эфрат проиграла пять серебряных динариев – не на ту лошадь поставила. Матан сознавал неправедность своего и жены поведения, однако утешал себя, мол, всего один месяц, да и никто в Нагардее не узнает. “Вернемся домой и замолим сии малые грехи!” – поддакивала мужу Эфрат.

Пребывание молодоженов в Риме пришлось на месяца алюль-тишрей, или, как говорили тамошние язычники, на сентябрь. Прекрасное время! Плоды поспели, молодое вино созрело, тепло и не жарко – благодать. Но пора возвращаться домой.

Матан и Эфрат отправились назад в Нагардею. Весь обратный путь с восторгом вспоминали они великий и несравненный Рим. Нечестивая мысль вертелась в голове у Матана: “Римляне вовсе не завоевывали мир, они только овладели тем, что могло бы стать добычей всякого!”

Молодые воротились без гроша в кармане. Кошелек пуст, зато чрево жены не пусто.

К несчастью, печальные новости ожидали вернувшихся домой путешественников.

5. Первенец

Меж светочей разума издревле встречались певцы счастливой старости. Дескать, вечер жизни приносит с собой свою лампу, и есть на свете старики, владеющие искусством быть стариками. Не станем называть имена былых и нынешних сочинителей, сделавших заметки на этот счет, но просвещенный читатель непременно вспомнит некоторых из них.

Какие причины подвигали мыслителей радоваться последнему листопаду? Сие не выяснено пока определенно, должно быть, всяк по-разному. Претенциозная наука еще не докопалась до глубин души, да и сам человек не ведает и не назовет с уверенностью правящие силы в сердце своем. Однако бойкие умы с легкостью выдвигают всевозможные логичные гипотезы о внутренних побуждениях чужих сердец. К сожалению, логичность не означает правильности. И всё же сквозь туман догадок пробивается луч достоверности – в похвалах преклонным годам неизменно присутствует всепобедное лицемерие.

У молодого индивида мало позади и много впереди. У старика – ровно наоборот. Посему свет оптимизма есть свойство молодости, а на долю старости естественным образом остается мрак пессимизма. Беда старика не в том, что стар, а в том, что не молод. Эту черную тучу некоторые жизнелюбы мнимо рассеивают сладкими грезами.

***