Мастеровой

— Негодяи! Подлецы! — прошипел капитан после того, как он смолк. — Вы опозорили полк! — он бросил гневный взгляд на Васильчикова. — Господин штабс-капитан, — обратился к Федору. — Позвольте объясню. Князь получил разрешение на дуэль, потому что заявил, что вы соблазнили его невесту. Сами понимаете: такое не спускают. Но на деле все, наоборот. Мерзавец! Соврать командиру полка… Я прошу вас забрать вызов. Мы сами разберемся с подпоручиком. Не хочу предвосхищать решение командира, но полагаю, что в гвардии ему больше не служить. Где-то в армии — на Камчатке или в Кушке. Граф, принесите извинения офицерам! Или я разрешу дуэль. Чем закончится, полагаю, ясно.

— Извините, господа! — пролепетал Васильчиков. — Я вел себя недопустимо.

— Вы удовлетворены? — спросил капитан у Федора.

— Да, — кивнул он.

— На том покончим! Граф, позаботьтесь о покойном. Отвезите останки, куда следует, сообщите родителям о происшедшем. Я этим заниматься не желаю…

По возвращению в «Англетер» Федор снял с себя мокрый мундир и отдал горничной — привести в порядок. Напустил в ванну горячей воды и полез греться. Весь продрог, не хватало заболеть. Нежился он довольно долго. Но едва выполз и накинул халат, как постучали в дверь. Федор подошел и открыл. За порогом стояли Рогов с Куликовым — в парадных мундирах и при орденах. Повседневные, видимо, отдали горничным привести в порядок. За спинами офицеров виднелись официанты с подносами.

— Ты еще в халате? — удивился Куликов. — Хватит сибаритствовать! Время закусить. Заносите! — приказал официантам.

Через несколько минут они сидели за накрытым столом. Пока его сервировали, Федор успел переодеться.

— За тебя! — сказал Куликов, поднимая рюмку с водкой. — Буду честен: собирался заказать сегодня панихиду о рабе Божьем Федоре. Я не буду спрашивать, как ты обзавелся даром, но безмерно рад, что такой есть. Он сохранил мне друга.

Он опрокинул водку в рот и наколол вилкой ломтик ветчины. Федор с Роговым последовали его примеру. Несколько минут все дружно ели — проголодались. Куликов разлил по второй.

— Скажи ты, Миша! — посмотрел на Рогова. — Все, что об этом думаешь.

— Я не удивлен, — ответил капитан. — Алевтина говорила, что Варвара учит Федора какому-то дару. Полагал, что он совершенствуется, как кинетик. То, что двигает предметы, известно. Но вот этот щит… Как он называется?

— Зеркальный, — пояснил Федор, — а еще активный. Отбивает любой брошенный в меня предмет, будь то шар, сосулька или пуля. Причем, те летят в сторону противника. Про снаряд не знаю, не испытывал. Появился после боя на границе. Я там снял знак с германского мага, в этот миг меня тряхнуло. Варвара говорит: перенял дар.

— То-то на дуэли молодцом держался, — заметил Куликов. — Будто ничего не происходит. Мог бы и с друзьями поделиться. Я-то ночь, считай, не спал.

— Сам уверен не был, — объяснил Федор. — Шар, какой у князя, до того не отбивал. Не сердитесь, Николай Егорович. Хорошо ведь кончилось.

— Выпьем же за это! — предложил Рогов.

— Эх, Федор, Федор! — продолжил Куликов, когда все закусили. — Зря ты рисковал. Не стоило оно того. За такую голову я десяток Вяземских и еще двадцать Соколовых отдам — и глазом не моргну. Не криви лицо, штабс-капитан! Ты не представляешь, что значишь для России. Год как приехал в Тулу, а уже столько совершил! Оживил завод, а за ним — и город. Твои пулемет и бомбомет приняты на вооружение. Не возражай! — прикрикнул капитан, заметив выражение лица Федора. — Это ты придумал бомбомет, мы лишь довели конструкцию. Помню, как привез его на испытания. Артиллеристы поначалу улыбались: дескать, притащили чудную треногу. Ой, она еще стреляет? Но, распробовав, оторваться не могли — так понравилось. Сожалели, что снарядов мало. Замечание было лишь одно: калибр поменять. Среди пушек трехдюймовки есть, могут снаряды перепутать. Да и бомбу сделать помощнее. Ты калибр сходу предложил — 82 миллиметра. Переделывать не пришлось, кроме лишь трубы. А ведь мы с Мишей опасались. Я не сомневаюсь, что вот здесь, — он указал на голову Федора, — еще ворох изобретений. Потерять все это из-за дамочки? Дуры, бросившей тебя? А теперь запомни. Еще раз так сделаешь — не считай меня в друзьях!

— Успокойся, Николай! — вмешался Рогов. — Федор поступил, как надлежит. Этот хлыщ все равно б не отвязался. Не знаю, почему к Федору пристал, возможно, чтоб о мерзостях его не рассказали. Зато теперь даже Осененные не посмеют бросить вызов. Побоятся. Ты, кстати, — посмотрел Федора, — не желаешь поступить в гвардейский полк? Могут ведь принять.

— Я там ничего не потерял, — ответил Кошкин. — В Туле у меня друзья.

— А невеста? — улыбнулся Рогов.

— С невестой напряженно, — вздохнул Федор. — Знаю, ты о ком. Варвара — замечательная барышня, умная и милая. Я ей очень благодарен. Только сердцу не прикажешь, а оно пока молчит.

— Все равно — за дам! — воскликнул Куликов и наполнил рюмки. — Стоя, господа!