Мастеровой

— Силантий, — подозвал Федор унтер-офицера. — Возьми трех солдат и пройдись с ними по деревне. Может, кто из офицеров уцелел? Разузнай про патроны и еду. Люди голодны, позавтракать не успели. Остальным чистить оружие и снаряжать диски. Германцам в рыло насовали, но они не угомонятся. Нужно быть готовыми.

Озадачив подчиненных, Федор прошел вдоль линии обороны. Оценил последствия обстрела. Живых в траншеях не нашлось — били немцы точно. Да и была здесь дежурная смена пулеметчиков с часовыми. Все погибли, хотя кто-то, может, убежал. Федор подобрал две винтовки, уцелевшие на беглый взгляд, снял с убитых пояса с подсумками. В пулеметных гнездах откопал коробки с лентами. Часть их искорежило разрывами, но нашлись и целые. «Максимы» посекло осколками — не восстановить. Жаль, была надежда.

Обнаруженное добро Федор отволок к своим, приказав солдатам разряжать ленты и набивать добытыми патронами диски. Принялся помогать и сам. За этим занятием и застал их возвратившийся Курехин. Вместе с ним пришел немолодой унтер-офицер с широкой галунной нашивкой поперек погонов.

— Фельдфебель третьей роты Сильверстов, — доложил, откозыряв. — Старший чином в батальоне, получается, остался. Не считая ваше благородие.

— Офицеры все убиты?

— Думаю, что да, — сообщил Сильвестров. — Они в избах ночевали, а по ним германец первым делом и ударил. Тот, кто сразу не погиб, так в огне сгорел, — он перекрестился.

— Солдат сколько уцелело?

— Не могу сказать, — повинился Сильверстов. — Я собрал с сотню. Остальные или в город утекли, или в лес сховались. Да еще бонбами побило многих, раненые есть. Мы их подобрали и перевязали, но везти в город надо.

— Так везите!

— Лошадей одних побило, другие разбежались. А повозки — да, имеются.

— Видишь, сколько лошадей? — Федор указал на поле боя. — Приведи солдат и забирай. Где ваши винтовки?

— Так в овине погорели, там цейхгауз был, — почесал в затылке фельдфебель. — Его тоже подпалили.

— Вот же твою мать! — не сдержался Федор. — Не понос, так золотуха. Кто же это приказал: отобрать оружие у солдат?

— Их высокоблагородие. В батальоне большей частью новобранцы, многие неграмотны. Винтовки знают плохо. Не хотел, чтоб беда случилась.

— Сильно это помогло, — буркнул Федор и кивнул в сторону поля боя. — Винтовок там полно. Соберите и вооружайтесь. Покажу, как с ними обращаться. А с едою как?

— Это есть, — обрадовал фельдфебель. — Кухни уцелели. Не стреляли в них германцы. Порцион в котлы заложен и сготовился.

— Принесите нам поесть. Чаю не забудь.

Фельдфебель козырнул и удалился. Федор достал из офицерской сумки блокнот и карандаш. Набросал донесение. Сложив листки, надписал сверху: «Его превосходительству, генерал-лейтенанту Брусилову». Тем временем вернулся Сильверстов с солдатами. Сбив их в строй, доложил Федору о прибытии.

— Кто умеет ездить верхом? — спросил Кошкин у солдат.

— Я могу, — ответил невысокий, худощавый рядовой, выступив из строя. — Конюхом служил у барина.

— Выбирай себе германского коня и скачи в Гродно, — приказал Федор. — Там найдешь штаб корпуса. Передашь генералу Брусилову, — протянул он донесение. — Если вдруг его не будет, то кому-нибудь из старших офицеров штаба. Выполняй приказ, солдат!

Рядовой, забрав листки, сунул их за пазуху и, перескочив траншею, побежал к расстрелянному эскадрону. Там остановился возле мертвого гусара. Получив пулю в грудь, тот упал на землю. Его конь остался рядом, опустив голову к убитому. Рядовой подобрал повод, осмотрел коня и вскочил в седло. Лошадь поначалу заартачилась, пятясь и кружась, но наездник оказался опытным. Спустя несколько мгновений конь сорвался с места и помчался к русской стороне. Перемахнув траншею, поскакал к деревне. Федор и солдаты проводили его взглядами.

— Приступай, Сильверстов! — приказал Кошкин. — Ты поесть принес?

Фельдфебель подозвал солдата с котелками. Федор взял один и присел на бруствер. Солдат протянул ему ложку. Кошкин зачерпнул еще теплой каши и положил в рот. Вкусно…

* * *

Вестником беды стал прискакавший в Гродно подпоручик. Брусилов обсуждал со штабом обстановку, когда в кабинет ворвался взволнованный адъютант.

— Беда, ваше превосходительство! — закричал с порога. — Германцы обстреляли из пушек батальон Чуденцова. Погибли офицеры, солдаты разбежались. Дубки горят.

— Кто это сообщил?! — встрепенулся генерал.

— Подпоручик оттуда прискакал.

— Где он?

— В приемной у меня. Раненый, сомлел. Только и успел сказать про нападение.

Генерал и его штаб ломанулись к дверям. В приемной на диване обнаружился раненый офицер. Он лежал, запрокинув бледное лицо. Из свесившейся руки на паркет сочилась кровь. Брусилов быстрым шагом подошел к нему и наклонился. Без сознания.

— Приведите его в чувство! — велел адъютанту.

Тот схватил стоявший на столе графин и, плеснув воды на ладонь, обтер ею лицо раненого. Подпоручик застонал и открыл глаза.

— Ва-аше превосходительство…

— Докладывайте! — приказал Брусилов.