Мастера (сборник)

– Я? – пожал плечами Портнов. – Я не собираюсь. Лечить будете вы.

– Ещё чего! У меня дел невпроворот! Как минимум неделю буду от заказчиков отбиваться да с поставщиками объясняться. И вообще, зачем это мне?

Иван Иванович ответил только после того, как вдохнул дымящийся над кружкой пар и закрыл глаза.

– Вы не хотите ему помочь?

– Хочу. Но я не могу помочь всем бомжам…

– Не всем, – Портнов так и стоял, держа кружку перед собой двумя руками и зажмурившись, – только этому конкретному. Более того, это пойдёт на пользу вам же.

«Всё-таки вляпался, – подумал Леденцов, – знал же…»

– Поздно уже, – сказал он, – пора мне домой.

– Вы сможете проверить свои силы на практике, – Иван Иванович по-прежнему находился в чайном трансе. – Развить свои способности. Научитесь ограничивать или, напротив, усиливать их. А заодно человека спасёте.

– У меня времени нет…

– Куда вы торопитесь? Кто вас ждёт? Только не врите. Залейте лучше чай ещё раз, хотя бы и кипятком. Возможно, вторая вода вам больше понравится. А времени на возню с нашим нетрезвым другом почти не потребуется. Думаю, вы справитесь за один-два сеанса.

Емельян Павлович побарабанил пальцами по столу, но всё-таки поставил чайник на огонь.

– Не знаю, – сказал он, – чаю выпью, но, думаю, ни в чём вы меня не убедите.

– Да? – Иван Иванович хитро приоткрыл один глаз. – Убедил же я вас, что вы – мастер силы? Без особого труда, заметьте.

Пение бомжа наконец-то прекратилось. Алена Петровна продолжала заботливо бубнить. Леденцов обдумывал последнюю фразу Портнова и вынужден был с ней согласиться: он уже не сомневался в своих способностях, хотя и не мог вспомнить аргументов собеседника. Тут засвистел чайник, и Емельян Павлович наполнил заварник.

– Допустим. И в чём будет состоять лечение?

– Проще простого. – Иван Иванович поблёскивал уже обоими глазами. – Вы будете думать то же, что и наш друг-текстолог. Его усилиями цель будет отдаляться, вашими – приближаться. Туда-сюда.

Портнов свободной от кружки рукой совершил ряд возвратно-поступательных движений.

– Тянитолкай какой-то, – сказал Емельян Павлович.

– Нечто вроде. Вы сильнее, уж поверьте, не льщу. Поэтому вы должны будете подстраивать свою силу под его. Чем сильнее он толкает, тем сильнее вы тянете. Он усиливает, и вы усиливаете.

– А смысл?

– В какой-то момент он выйдет за пределы своих возможностей и, скажем так, перегорит. Или, если вспомнить давешнюю аналогию, пружина лопнет.

Дверь ванной открылась, но оттуда вышла только Алена Петровна.

– Совсем протрезвел, – сообщила она, пряча улыбку в пухлых губах, – стесняться начал. А поначалу все звал к себе в ванну, побарахтаться.

– Скоро он? – поинтересовался Портнов.

– Думаю, минут пять.

С этими словами заведующая и по совместительству банщица прислонилась к стене и замерла. Леденцову показалось, что лицо её приняло то же выражение, что недавно в машине, но напряжённости было куда меньше.

– Компенсатор за работой, – пояснил Иван Иванович. – Алёнушка, чаю хотите?

Алена Петровна молча покачала кучерявой головой.

– Кофеманка, – пожаловался Портнов.

– Так что там по поводу сеансов? – «вторая вода» Леденцову действительно понравилась больше, и рыбой уже не так пахло.

– Если господин Тридцать Три перенапряжётся, то избавится от своего дара, вернее, проклятия.

– И заживёт нормальной жизнью?

– Это уж не знаю. От него зависит. Обычно после этого бывший «отбойник» или резко идёт на поправку, или падает на самое дно.

– Нашему лингвисту, – сказал Емельян Павлович, – вторая возможность не грозит. Падать некуда. Слушайте, а как я узнаю, о чём думает этот, прости господи, мастер сглаза? Или я ещё и мысли читать умею?

– Нет, – ответил Портнов, – для чтения мыслей у нас другой человек приспособлен. К тому же, в данном случае…

Дверь в ванную распахнулась, и оттуда показался бледный Тридцать Три, облачённый в огромный банный халат. Он с некоторым удивлением рассматривал свои руки, на которых деятельная Алена Петровна успела даже состричь ногти.

– Круто, – сказал он, – не то что в вытрезвителе. Такое дело нужно отметить соответствующими напитками.

– …в данном случае, – закончил мысль Иван Иванович, – догадаться о мыслях нашего гостя несложно.

12

Катенька смогла дозвониться до Палыча только в четверг вечером, хотя в милиции ей сообщили, что задержанный Леденцов отпущен из-под стражи в тот же день. Под какую-то подписку.

Поэтому романтическая решимость таскать в тюрьму пирожки с капустой у Катеньки трансформировалась в откровенную злость. В конце концов, что должен делать влюблённый мужчина, вырвавшись из тюремной камеры? Естественно, звонить своей избраннице. По крайней мере, не пропадать неизвестно где. И уж точно, не говорить таким недовольным голосом, когда избранница наконец дозванивается и хочет узнать подробности.

Из всех подробностей Леденцов сообщил ей только одну-время.

– Полтретьего ночи, – сказал он крайне недовольно, – ты спать собираешься?

– Палыч, гад! Тебя в тюрьму забрали, а я спать, думаешь, буду?

– В какую тюрьму? Просто задержали на пару часов… а-а-а-ау…

– Ты ещё и зеваешь? Если я тебе надоела, так и скажи!