Мастера Книги

После того, как мы надели бахилы, нам было позволено приблизиться к окошку администратора. Администратором была скучающей в стеклянной будке в метре от мужика в черной форме женщина пенсионного возраста. Найдя мою фамилию в списке, она выписала нам с Алиной по пропуску: мне пропуск пациента, а ей гостевой.

– Предъявите пропуск охраннику и проходите по коридору налево. Палата 202, – строго напутствовала она.

– А где охранник? – спросил я.

– Окошко рядом, – ответила она и так на меня посмотрела, словно я спросил ее о чем-то неприличном.

Оказалось, что пропуски нам надлежало предъявить тому самому хрену в черной форме, который сидел в той же будке на расстоянии вытянутой руки от администратора. Причем между ними не было даже намека на перегородку.

– Театр начинается с вешалок, – съязвил я, когда мы уже были вне досягаемости цербера.

– Служба безопасности и должна быть немного параноидальной, – возразила Алина, – иначе от них вообще не буде никакого толка.

– Ну не до такой же степени… хотя людям вообще свойственно доводить все идеи именно до такой вот крайней маразматической формы.

Палата мне досталась на два человека. Конечно, два человека – это не пять или десять, но все равно, я бы предпочел одноместный номер.

– Не волнуйся, к тебе никого не подселят, – обрадовала меня Алина.

– Откуда ты знаешь?

– Я же сказала, что позаботилась обо всем.

– Доброе утро, – поздоровался, входя в палату, мужчина лет тридцати.

При его 175–180 сантиметрах роста он был настолько худым, что дон Кихот показался бы рядом с ним настоящим толстяком.

– Я – Лев Вениаминович, я буду вашим врачом, – сообщил он, когда мы ответили на его приветствие.

Вот, оказывается, каковы настоящие львы, – промелькнуло у меня в голове, и эта мысль заставила меня улыбнуться. Похоже, он принял мою улыбку за «очень приятно» и улыбнулся в ответ.

– Пока обживайтесь… я за вами зайду… минут через тридцать.

– Я что, здесь надолго? – поспешил спросить я, пока он не ушел.

– Все будет зависеть от результатов обследования, но постараюсь вас выписать, как можно быстрей.

– Только слишком не торопитесь.

Теперь улыбнулся он.

Все отведенное нам время мы просидели с Алиной на моей кровати, взявшись за руки, словно мне предстояло не какое-нибудь рядовое обследование, а сложная операция с возможным летальным исходом. Когда же наш доктор пришел за мной, Алина поцеловала меня в щеку, сказав:

– Ни пуха, ни пера.

– К черту, – традиционно ответил я.

– Так что с вами произошло? – спросил врач, когда мы остались одни.

– Мы отдыхали в деревне. Там мне приснился интересный сон, который я, проснувшись утром, превратил в рассказ. Потом испугался, что могу накликать тем самым на себя беду… В общем, я его порвал в клочья. Затем уже дома, когда я включил ноутбук, я увидел, как он на меня смотрит своим монитором. Мне стало страшно, но моей реакцией на этот страх был смех, который прошел, только когда мне сделали укол. После этого я чувствую себя нормально.

– То есть 002 миллиграмма (непроизносимое название) сняли все эти симптомы?

– Похоже на то.

– А почему вы считаете, что ваш рассказ связан с галлюцинацией и смехом?

– А разве нормально бояться того, что сам только что придумал?

– Ну, людям вообще свойственно испытывать суеверный страх, а иначе у нас не было бы столько религий, магов-колдунов и примет, а многим творческим людям свойственно думать, что их творчество способно влиять на реалии нашей жизни. Помните же, кажется, Уайльда: жизнь имитирует искусство или искусство имитирует жизнь? А кто-то из известных писателей, не помню, к сожалению, кто, в своем интервью рассказывал, что в своих книгах придумывает только декорации, в которые помещает хорошо известных ему людей и дальше представляет, как бы они повели себя в той или иной ситуации… исключение составляют лишь те герои, которым предстоит умереть на страницах книги. Этих он не берет из жизни, так как боится заигрывать со смертью. Так что… В любом случае выводы будем делать уже после обследования.

– Это не больно?

– Совершенно. К тому же моя фамилия не Хаус.

– Когда приступим?

– Сейчас, если вы не против.

Мы вышли из палаты, прошли немного по коридору, вышли на лестницу. Я нацелился на восхождение на верхние этажи, мы были на первом, но Лев Вениаминович вовремя меня перенаправил:

– Нам вниз, – сообщил он.