Мастера. Герань. Вильма

— Мы, собственно, толком не знаем, кто на эту свадьбу пожалует. За наших людей я не тревожусь. Мужики выпьют, а есть станут только затем, чтобы лучше пилось. О стряпне соседка позаботится. Юлка и Марта либо их матери, одна сватья и другая, могут за этим приглядеть. Ведь кухня должна быть налажена. Мелочи тоже важны. Хорошая кухня вроде отлично настроенного инструмента. А вот как получится в Вильмином доме, какой народ туда заявится — одному богу известно. Когда не знаешь семьи, не знаешь и кого встретишь там, видишь вдруг — стоит рядом какой остолоп, которого раньше, может, ты где и встречал, но тогда он вроде остолопом не выглядел. И тут взбредет тебе в голову, что он тебе, пожалуй, малость мешает либо ты ему. Ты же знаешь, каков обычай: до венчанья и после венчанья ходят из одного дома в другой. По мне бы, лучше это дело в одном доме устроить. Давайте-ка либо у нас, либо у вас, и вся недолга! Тот злится на этого, этот на того, зверем глянут друг на друга, и вдруг: «А пойду-ка я лучше домой!» Ну и ступай, коли ты такой идиот! Народ-то уж больно пройдошливый! Говорить-то говорят, что после венчанья разделятся: наши, мол, с нами — в наш дом, а вы к своим, в свою семью, но в конце-то концов все по-иному выходит. Не могут ведь жених с невестой сразу на двух свадьбах гулять. Чуток побудем тут, говорят, а потом опять пойдем к вам. Но иному — не хочу сказать дурню, чтобы не повторяться, однако на свадьбе всегда найдется какой-нибудь дурень — вдруг этот чуток покажется слишком долгим, ему станет скучно, со злости начнет он пить и ворчать: «Где же невеста? Меня звали на свадьбу, на свадьбу меня звали, а где она, эта свадьба? Ни жениха, ни невесты, один цыган только трень-брень, шу-шу-шу, а что он мне тут за пять крон смычком в ухо нашептывает — неведомо». А кто-нибудь возьмет да и брякнет: «Айда туда! Мы ведь теперь не чужие, чего нам чураться друг друга?! К чему венчанье? Чтоб мы породнились. У жениха есть невеста, и нас, дураков, господь бог свел, так давайте и плясать вместе». Оглядываешь народ и вдруг замечаешь, что один не пляшет, верно думает, что он очень воспитанный, что ему плясать не к лицу, и он знай только дуется, каждого взглядом окидывает, все-то ему не так да не эдак, после свадьбы будет у него о чем языком почесать. А иной рад бы по буйности своей всю хату разворотить, разнести, разметать. Да это и никакого труда не составит. Ты только глянь, Имришко, на нашу хатенку! Хочешь не хочешь, а придется ее малость подправить.

— Подправить? Сейчас?

— А почему бы и нет? Подналяжем, и все дела. Вот, погляди, Имришко! Погляди, как тут у окна стена скособочилась. Ну может оно так оставаться? Имро, это же страх божий!

— Да, не сказать, чтобы все в наилучшем виде, — признал и Имро. — Но что поделаешь? Разве тут что подправишь? Что тут можно подправить? Побелим хотя бы, может, станет получше.

— Чего тут побелишь? Зачем станешь белить? Думаешь, известкой что прикроешь? Глянь-ка сюда! Кто-нибудь топнет как следует, и придется всем под открытым небом плясать.

Имро, улыбнувшись, наморщил лоб и чуть покривился, в носу засвербило — он потер его и сказал: — Убого. Убого здесь все. Но чего уж теперь? Может, потом как-нибудь. Не скажешь же, что хуже нашего дома и не бывает. Есть дома и похуже. Обвалиться он не обвалится. Эге! Да и в передней горнице нам не обязательно быть.

— А где будешь? Ну где будешь, скажи? Думаешь, гости в задней поместятся? Еще и неизвестно, сколько их наберется.

— Места хватит. Не бойся!

— Да я не боюсь, вовсе не боюсь. Но послушай меня, Имро, вот увидишь, люди станут нас оговаривать.

— Еще чего — оговаривать! А впрочем, можно бы тут кое-что и подправить. Жалко, что еще с весны не взялись…

— С весны? А когда? Ты же знаешь, чем мы занимались. Работа была. Но так тоже оставить нельзя. Надо что-нибудь придумать.

— А что тут придумаешь?

— Что-нибудь да придумаем. Заказал я немного кирпичей. На будущей неделе сосед привезет их.

— Кирпичи! А зачем? Кирпичи тут не помогут.

— Кирпичи не помогут! А что же поможет? Уж как-нибудь справимся.

— А как? Что будешь делать с кирпичами? Ведь октябрь уже. Завтра третье.

— Только третье? Ба! Так это же здорово. До свадьбы успеется.

— Не выдумывай, тата!

— Я что, для себя стараюсь, Имро? Я женюсь? Я, что ли, женюсь? Мне на это плевать. Я тут долго не наживу.

— Ты что собираешься делать?

— Поднять.

— Что поднять?

— Что поднять! Ну дом. Стены подправим, надстроим, кровлю подымем.

— Боже мой, тата, да ты понимаешь, сколько тут работы?

— Это ты меня спрашиваешь?

— Не успеть нам.