Немного погодя она тронулась с места, покинула путаницу сорняков и садовых растений, которые угасли, не пережив зиму, и вернулась в королевский зал, двери которого были распахнуты навстречу свету. Слуги под присмотром управляющего развернули стяги владетелей, не без риска для себя свешивая их с высоких балок. Владетели ожидались в любой день, и все в доме стояли на ушах, готовясь их принять. Уже стали прибывать их дары для Рэдерле: молочно-белый сокол, взращенный на диких вершинах Остерланда, — от владетеля Хела; похожая на золотую вафлю наплечная пряжка — от Мапа Хвиллиона, который был слишком беден, чтобы такое себе позволить; и полированная деревянная флейта, инкрустированная серебром — без имени дарителя, — которая смутила Рэдерле, ибо, кто бы ни прислал ее, знал, что она любит. Она следила за тем, как разворачивают знамя Хела: голова древнего вепря с клыками, словно черные полумесяцы на зелено-дубовом поле, рывками поднялась вверх и принялась оглядывать обширный зал крохотными огненными глазками. Сложив руки на груди, Рэдерле взглянула в эти глазки, затем внезапно повернулась и отправилась искать отца.
Она обнаружила его в покоях. Король спорил с земленаследником. Их голоса звучали неясно, и оба умолкли, когда она вошла, но Рэдерле заметила слабый румянец на щеках Дуака. В линии его бровей и морском оттенке глаз чувствовалась бурная кровь Илона, но его терпение по отношению к Мэтому, в спорах с которым иссякало терпение любого собеседника, было исключительным. Уму непостижимо, что сказал Мэтом, чтобы даже его вывести из себя. Король устремил на вошедшую суровый вороний взгляд; она учтиво — ибо его настроение по утрам было непредсказуемо — сказала:
— Я бы хотела погостить в Ауме у Мары Крэг недели две, с твоего дозволения. Я бы могла собраться и выехать прямо завтра. Я провела в Ануйне всю зиму и чувствую… Словом, я хочу ненадолго сменить обстановку.
В его взгляде ничто не изменилась. Он просто сказал: «Нет» — и, отвернувшись, поднял свой кубок с вином.
С досадой взирая на спину отца, Рэдерле отбросила вежливость, словно старый башмак.
— Но я не собираюсь оставаться здесь и слушать, как из-за меня спорят, словно из-за племенной аумской коровы. Знаешь, кто прислал мне дар? Мап Хвиллион. Только вчера он смеялся надо мной, когда я упала с груши, а теперь у него наконец выросла борода, и ему достался дом с дырявой крышей, которому всего-то восемьсот лет, и тут он вообразил, что не прочь на мне жениться. Ведь это ты, кажется, обещал меня князю Хедскому? Так не можешь ли ты все это и прекратить? Я лучше буду слушать вопли хелских свиней во время грозы, чем споры о том, что делать со мной, еще на одном весеннем совете.
— Я тоже, — пробурчал Дуак. Мэтом наблюдал за обоими. Его волосы стали седыми, как сталь, буквально за одну ночь; от скорби, вызванной смертью Кионе, его лицо осунулось, но горе не смягчило его нрав, хотя, пожалуй, и не ожесточило.
— А что я, по-вашему, должен им говорить, — спросил он, — если не то, что я твержу уже девятнадцать лет? Я дал обет, связал себя словом выдать тебя за того, кто победит в игре Певена. И если ты хочешь бежать из дому и жить с Мапом Хвиллионом под его дырявой крышей, я не в силах тебя остановить, и все это знают.
— Да не хочу я замуж за Мапа Хвиллиона! — воскликнула Рэдерле в раздражении. — И вовсе не прочь стать женой князя Хедского. Вот только теперь я не знаю, кто он, и никто кругом не знает, где он. И мне постыло ждать, мне постыл этот дом, мне постыло слушать, как владетель Хела твердит, будто князь Хедский меня оскорбил и наплевал на меня. И вот я хочу навестить Мару Крэг в Ауме и не понимаю, как ты можешь отказывать в таком пустяке.
Воцарилось недолгое молчание, во время которого Мэтом созерцал вино в своем кубке. Когда лицо у него стало совершенно отсутствующим, он внезапно поставил кубок и сказал:
— Если хочешь, отправляйся в Кэйтнард.
Ее губы раскрылись в изумлении.
— Правда? Навестить Руда? И корабль…
Тут Дуак хлопнул ладонью по столу так, что загремели кубки.
— Нет.
Она воззрилась на него в изумлении, и он сжал пальцы. Чуть сузившимися глазами он глянул на Мэтома.
— Он уже просил меня туда съездить, но я отказался. Руд нужен ему здесь.
— Руд? Я не понимаю…
Мэтом неожиданно отстранился от окна, раздраженно взмахнув рукавом:
— Вы двое галдите прямо как целый совет. И оба сразу. Мне нужно, чтобы Руд прервал ненадолго занятия и приехал в Ануйн. А уговорить его сделать это проще всего кому-нибудь из вас двоих.
— Так сам ему об этом и скажи, — упрямо произнес Дуак. Под королевским взглядом он притих и сел, ухватившись за подлокотники, как если бы от них он пополнял запасы своего терпения. — Может быть, ты все-таки объяснишь так, чтобы я понял? Руд только что получил Красную Степень, и если там останется, то получит Черную куда более молодым, нежели любой из ныне живущих Мастеров. Он сделал немалые успехи и заслуживает гораздо большего.
— В мире куда больше загадок, чем в книгах, укрытых за стенами училища в Кэйтнарде.