Мастер Загадок

— Ты Мастер Загадок. Если ты так веришь в загадки, докажи мне это. Ты даже не можешь взглянуть в лицо своей ненависти, а мне предлагаешь разгадывать загадки. Как же тебя после этого называть?

— Дураком, — ответил он, не прикасаясь к огненной арфе. Он следил, как свет беззвучно бежит по струнам. — Я хотя бы знаю, как меня зовут.

— Ты Звездоносец. Почему же ты не можешь оставить меня в покое до тех пор, пока я сама не сделаю выбор?

Он воззрился на нее поверх пламенеющей арфы, и что-то, что он непроизвольно сказал или подумал, раскололо арфу в ее руке на мелкие кусочки. Он потянулся над костром, схватил Рэдерле за плечи и поднял на ноги.

— Как ты можешь говорить мне такое? Во имя Хела, чего ты боишься?

— Моргон…

— Ведь ты не собираешься оборачиваться чем-то таким, чего никто из нас не признает!

— Моргон! — Внезапно она принялась трясти его, чтобы до него дошло хоть что-то из ее слов. — Разве мне нужно это говорить? Я не бегу от чего-то, что ненавижу, наоборот — я бегу от того, что хочу. От мощи этого незаконного наследия. Она мне не нужна. Мощь, которая разъедает Имрис и пытается погубить Обитаемый Мир и тебя, — меня влечет к ней, меня к ней тянет. И я люблю тебя. Знатока Загадок. Мастера. Человека, который должен бороться со всем, в чем это наследие. А ты все просишь и просишь меня о том, что будешь лишь ненавидеть.

— Нет, — прошептал он.

— Землеправители, чародеи в Лунголде… Как я смогу смотреть им в лицо? Как я смогу признаться им, что нахожусь в родстве с твоими врагами? Да станут ли они доверять мне после этого? И смогу ли я сама доверять себе, если желаю такой ужасной мощи?

— Рэдерле.

Он с усилием поднял руку, коснулся ее лица, смахнув с него пламя и слезы, пытаясь разглядеть его получше. Тревожные тени бежали по ее лицу, выплавляя из огня и тьмы чей-то образ, образ, которого он никогда прежде не видел да и теперь не мог как следует рассмотреть. Что-то ускользало от него, исчезало при самом легком прикосновении.

— Я никогда не просил у тебя ничего, кроме правды.

— Ты не понимал, о чем просишь.

— А я вообще ничего не понимаю. Просто прошу.

Огонь меж ними сам вырисовывался в ответ, за который и ухватился разум Моргона. Он внезапно увидел этот ответ и одновременно снова увидел ее — женщину, за которую умирали мужчины в башне Певена, которая настроилась разумом в лад с огнем, которая любила его, во всем ему перечила и тянулась к мощи, способной легко погубить ее. Составляющие этой загадки боролись в его сознании, затем слились, и он увидел лица Меняющих Обличья, которых знал: Эриэл, арфиста Коррига, которого убил, тех, из Исига, которых тоже убил… Холодок изумления и страха пробежал по его телу.

— Если ты видишь… Если ты видишь в них что-то достойное, — прошептал он, — то, во имя Хела, кто они?

Она молчала, вцепившись в него, лицо ее вновь засветилось огненными слезами.

— Я этого не говорила.

— Говорила.

— Нет. В их мощи нет ничего достойного.

— Есть. Ты сама это чувствуешь. И как раз поэтому желаешь этой мощи.

— Моргон…

— Либо ты меняешь облик в моем уме, либо они. Я знаю, кто ты.

Рэдерле медленно выпустила Моргона из объятий. Он ломал голову над вопросом — какие же слова нужно сказать, чтобы вызвать ее доверие. И мало-помалу понял, какие ему нужно привести доводы для того, чтобы она послушалась.

Он вывел из незримости арфу у себя за спиной. Она упала в его руки, словно воспоминание. Под пристальным взглядом Рэдерле он сел на краю огненного круга, не двигаясь и не разговаривая. Звезды на лицевой поверхности арфы — загадочные, непостижимые — встретились с его глазами. Он повернул арфу и начал играть. Первое время он почти ни о чем не думал — ни о чем, кроме той стройной тени на краю светового круга, которую влекла его музыка. Пальцы Моргона вспоминали ритмы и созвучия, неуверенно извлекая из инструмента обрывки песен из года безмолвия. Древний, безупречный голос арфы, откликавшийся его силе, снова тронул его, вновь заворожил. Рэдерле, поглощенная музыкой, придвигалась к нему все ближе и ближе, пока — шаг за шагом — не оказалась совсем рядом с ним. Костер пылал за ее спиной, и Моргону не удавалось разглядеть выражение ее лица.