Мастер теней

Зеркало замерцало, мелькнуло перевернутое изображение Эрке на фоне чего-то красно-золотого, послышались женские голоса — и пропало, оставив серый туман. Мгновение Дайм пытался понять, что это было и почему Ахшеддин категорически не вяжется с голосами и фоном. Наконец, сообразил: это же бордель Лотти, только она считает сочетание красного бархата и позолоты верхом роскоши. Какого шиса Ахшеддин делает в борделе? Куда вообще катится этот мир?

— Блум!

Дайм еще раз провел по зеркалу ладонью, отдавая последние крохи энергии. Но и в этот раз ничего не вышло. Стекло почернело, обдало холодом и отказалось работать по крайней мере до следующего полнолуния.

Блум умер. Вот так совпадение — или не совпадение? Как говорит Император, если у вас паранойя, это не значит, что вас никто не хочет убить. Наверняка и здесь приложил лапу Бастерхази!

Проклиная верного врага, Дайм закинул бесполезное теперь зеркало в сумку, запечатал конвентской печатью папку с делом и купчей на Касута, велел кастеляну к завтрашнему дню подготовить отчет о рабах, купленных на нужды королевского двора за последние полгода, и устремился прочь из Гнилого Мешка. Раз связаться с Шу невозможно, за оставшиеся до бала два часа стоит выяснить у Мастера Ткача, что же за тварь подсунул Шуалейде Бастерхази. И дай Светлая, чтобы это оказался всего лишь мастер теней!

Рональд шер Бастерхази

«И почему боги, одаривая вас силой, забыли вложить немного ума? — частенько вопрошал учитель, и тут же посохом вдалбливал в твердые головы учеников вечную мудрость: — Хочешь, чтобы что-то было сделано хорошо, сделай это сам!»

Придворному магу тоже полагался посох, но, собираясь заняться подготовкой бала, Рональд предусмотрительно оставил его в кладовке — чтобы не убить ненароком шера Вонючку. Это прозвание распорядителю королевских покоев дала Шуалейда, по детской дури не подумав, на что обрекает не только самого царедворца, но и тех, кому не посчастливится находиться с ним рядом. Редкостно бестолковый и суетливый старикашка носился по залу, распространяя амбре несвежего покойника, и орал на толпу таких же бестолковых и суетливых лакеев.

— Оставьте в покое эти колонны, сишер Вондюмень, и убирайтесь прочь, — очень тихо и очень спокойно велел Рональд.

Лакеи, тянущие цветочную гирлянду, замерли, выронили цветы и съежились. А шер Вонючка обернулся и уже открыл рот, чтобы в запале возразить, но, увидев Рональда, вспотел от страха, отступил и махнул слугам, мол, провалитесь. Те побросали оставшиеся цветы и помчались к дверям.

— Прочь, я сказал, — сморщив нос от вони, еще тише повторил Рональд старику и коротким жестом отправил цветы вслед за слугами.

Наконец, он остался в Народном зале один. Оглядел силовые нити, оплетающие стены, колонны и купол, подправил ослабевшие. Помянул недобрым словом Паука, перехватившего единственного за последние пять лет толкового мальчишку, уже намеченного Рональдом в ученики.

— Какого шиса защищать зал от шеров-зеро и драконов, если последний хвостатый носа не кажет из Хмирны, а ближайший зеро — из Метрополии?! — буркнул Рональд, разворачивая серый свиток с печатью-весами.

Никто не ответил. Эйты по обыкновению изображал мебель, а Ссеубех остался в башне.

«Позвать, что ли, а то и словом перекинуться не с кем? — подумал Рональд и тут же оборвал себя: — Нечего. Пусть делом занимается».

Следующие полтора часа про Ссеубеха он не вспоминал, занятый активацией и настройкой защиты. На ближайшую неделю Народный зал превратился в неприступную цитадель, равно непроницаемую для магии как снаружи, так и изнутри. Теперь, даже если Двенадцатый Дракон Хмирны вздумает разнести Роель Суардис по камешку, в этом зале не пострадает и муха. И наоборот: если Великим будет угодно подраться и превратить зал в кусочек Ургаша, все останется внутри — ровно на неделю.

Едва открыв дверь из зала, усталый Рональд снова наткнулся на Вонючку. Тот нервно топтался под дверью, кусал седой ус и громко думал о неработающем фонтане, недодраенном паркете и дохлых зеленых жуках.

— Фонтаном пусть займется Ахшеддин, — бросил Рональд, пока старик не успел набраться храбрости и напомнить придворному магу о его обязанностях. — Мне некогда.

В такие моменты Рональд ненавидел свою должность представителя Конвента при королевском дворе, ради которой он десять лет убеждал Паука в том, что ему, Пауку, никак невозможно допустить, чтобы во всей Империи не было ни единого темного придворного мага. Последний Бастерхази прислуживает каким-то бездарным провинциальным королькам, словно лакей! Будь прокляты эти Кристисы! Из-за них, трусливых светлых, шерская кровь стала похожей на водицу.

Едва войдя в свои покои, он громко спросил:

— Ну?

— Ничего интересного, патрон, — отозвался Ссеубех. — Кейран с Ахшеддином и Фломом четверть часа назад покинули бордель и направляются во дворец, Шуалейда с мастером теней до сих пор в городе.

— И что она делает?

— Гуляет, патрон, — хмыкнул некромант. — Да взгляните сами.