Мастер осенних листьев

Каршетт смешно таращил глаза и старался не дышать. Темные, кружком стриженные волосы. Карие глаза. Курносый нос. Синяк на левой скуле.

– Вы дышите, – сказала ему Эльга.

– Можно?

– С меня господин Саргюс спросит, если с вами что-нибудь случится.

– А-а.

Каршетт выдохнул и снова набрал воздуха в грудь, раздул щеки.

Смешно. Может, специально для нее? Просеивая листья, Эльга мысленно уже составляла узоры. Единственный сын. Год в городской охране. Родители дали три эрина старшему гаффину, чтобы его устроить. Простая служба. Несколько мелких стычек с ворами на торговой площади. Зуботычины от ветеранов. Мечты. Ах, мечты…

Эльга улыбнулась.

Каршетт часто видел себя старшим гаффином, с отдельной избой при казарме, с женой из северянок, скуластой, светловолосой, с тремя десятками стражников в подчинении, которые втягивают головы в плечи при одном его недовольном взгляде.

А вот парня приметил сам титор, и мечты стали смелее, радужнее. Не стояние у ворот как-никак, не обход улочек – охрана дворца. Изба выросла в каменный дом, к северянке прибавилась вторая, рыженькая, где-то в городе запримеченная…

Эльга нахмурилась.

– Что, низко держу? – забеспокоился Каршетт.

– Нет, все хорошо.

Мятеж жил в Каршетте красной осенней листвой, страхом, паникой, жадными медными запахами, звоном мечей.

Что-то таилось там.

Первыми касаниями Эльга обозначила контур. Осина шелестела тревожно, избитое дерево щита казалось колким. Ногтем отрезать лишнее, рассыпать второй слой, распределить его, стянуть к центру третий.

Что же за тайна?

– Это я? – спросил, заглядывая сверху, Каршетт.

Эльга подняла голову.

– Пока нет. Держите.

Внутри прислужника трепетали листья. Эльга видела их мелкий ход, за которым, как солнце в щель между ставнями, проглядывали стыд, неуверенность, страх разоблачения, темные крапивные зубчики. Каршетт был связан…

Нет, это не связь.

Он струсил! Он не встал у мятежников на пути! Ушел. Спрятался. Нет! Другое. Он пропустил их, выторговав собственную жизнь!

Пальцы замерли.

– Вы – мастер, да? – улыбнулся Каршетт.

– Почти, – сказала Эльга.

– У нас дома был счастливый букет.

– Действительно счастливый?

– Раньше, пока не засох.

Несмотря на кажущееся спокойствие, внутри у Каршетта все ходило ходуном. Его свободная рука незаметно подбиралась к короткому клинку на поясе. В его голове плыло: отвлечь, а потом ударить. Шиповник, кислица, кровь.

Эльга похолодела.

– А чей был букет? – беззаботным голосом спросила она.

– Не знаю. Старого мастера. Мне сказали, что мастера видят в людях все их мысли и дела.

Эльга фыркнула.

– Это ж старые мастера! Вот когда я состарюсь, тогда, возможно, тоже научусь видеть в людях.

– А сейчас? – жадно спросил Каршетт.

Эльге удалось легко пожать плечами.

– Так, чуть-чуть.

Она бросила на щит новый ворох листьев.

– И что ты видишь обо мне?

Ладонь Каршетта легла на клинок. Он даже повернулся чуть боком, чтобы Эльга этого не видела.

– О тебе?

– Да.

Здесь надо было не сфальшивить. Сыграть тонко. Кто она? Глупая, легкомысленная девчонка. Точь-в-точь как говорила мастер Мару. Впрочем, дурочку тоже надо подавать аккуратно. Эльга прищурилась, смотря парню в глаза.

– Ну, ты одинок, – сказала она.

Каршетт хмыкнул.

– Дальше.

– Ты несколько лет при титоре.

– Полгода.

– Ну, в стражах.

– Годится, – кивнул Каршетт. – В стражах действительно больше.

Он слегка расслабился.

– Еще ты в начале испугался мятежа, но затем был храбрым, – сказала Эльга, поведя взгляд за спину Каршетта.

План бросить листья прислужнику в лицо и выбежать с криком о помощи разбился о засов на двери. Он был опущен в пазы.

Ладно.

– Храбрым? – переспросил Каршетт и рассмеялся.

В смехе сквозило облегчение.

– А что, не так? – спросила Эльга.

Пальцы танцевали свой танец.

«Хорошо, пусть выбраться из комнаты невозможно. Туп. Ток-топ. Значит, необходимо расположить Каршетта к себе. Туп-топ. Или изменить его? С одними осиновыми вряд ли это получится. И гроздь мятых, видимо, второпях прихваченных рябиновых листьев тоже ничего не решит. Топ-топ-топ. Тем более что менять? Топ. Ведь человек должен быть предрасположен к изменениям. Допустим, я могу усилить его страх, но это глупо. А выставить себя дурочкой я могу и без листьев.

Можно, конечно…»

Топ. Ток-топ. Продолжая набивать букет, Эльга закусила губу. Ох, мастер Мару, вы бы, наверное, были против.

– На самом деле нас, молодых, оставили в резерве, – сказал Каршетт. – Мы должны были следить, чтобы никто не вышел из дворца и, конечно, не штурмовал его снаружи. Я вообще сторожил задний двор.

Эльга улыбнулась.

– Впервые вижу парня, отказывающегося признать себя храбрецом.

– Ну, это… – смутился Каршетт. – Я не отказываюсь. Просто здесь случая не было. А вообще мне один раз плечо порезали…

Он сделал движение, чтобы показать шрам, но Эльга качнула головой.

– Щит.

– Да, прости, держу.

Каршетт выпрямил спину. Он еще был в сомнении, но немедленное убийство отложил. Ах, как не хотелось все бросать!

– Тяжело? – спросила Эльга.

– Тяжеловато.

– Уже скоро.

Она решилась, она видела, что задуманное возможно.