master of loop

“По крайней мере, я лучший”, — с безмятежностью подумал он, когда двое начали спускаться с горы. Перед ним лежал четкий путь, и хотя он не очень-то умел писать историю, которая будет рассказана, он знал, что потом будет другая история, и он напишет ее начало. И все остальное. Он больше не был человеком — уже давно, очень давно не был. Он был чем-то большим. Не лучше, не хуже, а просто неземно другим. Жизнь не была чередой событий, а сожаления не были горами, давящими вниз. Для него жизнь не была прямой линией, идущей от начала к концу. Он еще не знал, что такое жизнь для него. Даже спустя тысячи лет он чувствовал себя младенцем в этом новом мире, в этой новой реальности. То, что для человечества было бы бесконечностью, масштабом времени, о котором говорят в эонах общества, для него было лишь временным началом, первыми шагами, которые он сделал, чтобы жить за пределами жизни. И многое, знал он, еще лежит в темноте впереди, ожидая, когда он повзрослеет и впервые откроет глаза.

Глава 199. Поводья Зимы

“AAAAAAAAAAAAAAAAAAХХХХХХХХХХХХХ!” Крик Райны вывел его из оцепенения, которому он поддался, чтобы умереть. Он повесился вниз головой, перерезал себе горло с одного конца на другой, так как отрезать голову одним куском было уже физически невозможно, и проделал десятки отверстий в своем сердце. Он истекал кровью как водопад, кровь под ним собиралась в буквальное маленькое озеро, и все равно смерть наступила только через двадцать дней. Чтобы не потерять рассудок, он оцепенел настолько, что перестал что-либо чувствовать. До сих пор.

Крик вернул его к исходной точке, возвращаться к которой становилось все труднее. Он начинал понимать, что для того, чтобы покончить с собственной жизнью, нужно слишком много. Усилия, которые для этого требовались, почти не стоили того, но альтернативы не было. Ближайшая из них — бежать в столицу и попросить короля убить его. Другая, хотя и неясная, заключалась в том, чтобы снова отправиться на север в надежде найти Путешественника, который привел его сюда, и попросить его дать ему возможность убить себя.

Но шансы найти его, скорее всего, были минимальны. И все же, если ситуация станет намного хуже, чем сейчас, он видел, что достаточно отчаялся и попробовал.

Переживая день, он оказался на вершине замка, на одной из его слегка покатых крыш-башен, наслаждаясь бодрым ветерком, который для большинства остальных людей был смертельным, и потягивая вино в тишине. Аша часто оставляла его одного на пару недель; он не знал, потому ли это, что ей требовалось столько времени, чтобы вспомнить и перенастроить себя, или потому, что ей требовалось столько времени, чтобы добраться до замка.

Но ему это нравилось — пара недель спокойствия всегда приветствовалась, особенно после долгой петли. Это позволяло ему понежиться в тишине, вернуться к реальности и осознать себя.

Вспомнив последние несколько петель, он увидел еще одну стену, с которой они столкнулись. На самом деле они подошли к столице на расстояние сотни миль. Они находились на последнем рубеже, обремененные последними милями. Действительно, их было немного. Мили были для него бессмысленны, он уже давно перестал считать годы, которые уходили на преодоление лишней мили. Он знал только, что конец приближается и становится все ближе.

Внезапно он почувствовал изменение атмосферы, дымку реальности, уходящую за края мира, когда формы, предметы и цвета начали исчезать. Даже при самом странном виде, который привел бы в ужас любого, он чувствовал себя оцепеневшим. Он молча ждал, пока все это пройдет, потягивая вино и с любопытством оглядываясь по сторонам, пока мир, словно картина, покрытая хаотичными мазками обезумевшей руки, становился эбеновым и беспросветным, а тени царили в нем, как короли.

Из темноты показалась фигура в светлом серебристом платье и малиновой накидке. Лицо было таким же, как и раньше, но тело принадлежало уже не юной девушке, а гораздо более взрослой женщине. Она пронеслась вперед со слабым гулом, пока окружающий мир восстанавливался из темноты и медленно начинал рисовать новый мир — они сидели у волнующегося озера, его поверхность была неровной и танцующей, в ней переливались цвета странных рыб, плавающих в мелководье.

Вокруг них возвышались высокие горы, пики которых, словно лезвия, пронзали небесные выси, а бока зеленели от природы. По мере того, как все больше и больше оживало, звери и существа становились обитателями этой земли, которая казалась реальной и в то же время… нереальной. Что-то в этом было не так, хотя Сайлас не мог понять, что именно. Пока ему не указали на это.

“Это воссоздание из моей памяти”, — сказала женщина. “О моей родной планете. Каждый раз, когда я это делаю, я чувствую, как проскальзывает что-то новое. Я уверена, что в какой-то момент это было совершенно нормально и ничуть не портило реальность”.

“Это прекрасное место”, — сказал Сайлас.

“Я уверена, что так и было”, — сказала женщина. “Хотя, как и у большинства других вещей, у него был некрасивый конец”.

“Что случилось?”