master of loop

Новость распространилась как лесной пожар, разлетевшись по всем землям так же стремительно, как дуют ветры. Молва говорила о дьяволе, красноглазом и багровом, с мясистыми крыльями гнили и разложения, и о боронованном и клыкастом хохоте, который пел песню мерзких извращений. Это было сродни тем сказкам, которыми пугают детей, чтобы заставить их подчиниться, но эта сказка была реальной. И был красный дождь и красная река, и были белые розы, цветущие алым… и был плач воронов и карканье ворон.

Матери, чьи мальчики так и не вернулись, жены, оставшиеся с детьми без отца, поля, лишенные бурного смеха… и имена, некогда высеченные на стеле времени, теперь уныло вычеркнутые, — все они исполняли мирскую песню о начавшейся буре.

В этих шепотках не было ни лжи, ни правды, ибо смерть была смиренно немилосердной в равной степени — погибли ли они, воспевая подвиги и сражаясь с дьяволом, вознамерившимся поглотить мир, или же они погибли, зарывшись в красную грязь, с заплаканными от ужасов и страхов глазами, — для томов это не имело значения. Важно было то, что они лежали мертвые, и что в них таился ужас. Пара красных глаз смотрела на Королевство в непритворном восторге, протягивая свои тонкие, длинные пальцы через скорбные земли в предвкушении.

И теперь, когда Королевство раскачивалось дольше и громче всего, когда было больнее всего, люди собрались — они собрались под милостью Дворца, склонив головы перед куполом, который защищал их вечно. Они выкрикивали имя, давно забытое, но теперь вспомненное. Они надеялись и молились, что он снова появится из тьмы и спасет их. Спасет их от катаклизма.

Но Король так и не появился. Только Королева, которая пела песнь об избавлении, давала заверения, которые не могла выполнить… ибо она была смертной женщиной. Королевство горело, а его Король скрывался — вот и все, что они узнали. И если Королевство сгорит… его сожгут те, кто покоится на его землях, а не какое-то чужое, чуждое, злое существо.

Король Вивенул сидел на ребристом краю оконного стекла с видом на обширные земли самого прекрасного города, который он когда-либо видел. Сейчас этот город пылал, пылал с размахом, превосходящим печаль. Солдаты сражались, они сами и их люди, и крики создавали симфонию, которая растопила бы и меньшего человека.

Но прошли годы и десятилетия, а ему все было безразлично. Хотя Король должен был любить свой народ, он никогда этого не делал. Он не любил их ни когда был юным принцем, ни когда был коронован, ни когда стал Королем, ни в течение десятилетий, прошедших с тех пор. Если бы это зависело от него, он бы сам все сжег и отрекся от престола.

Он видел сердце людей, и оно было уродливым и отвратительным. Оно было хуже, чем дьявол, которого они осуждали и боялись, хуже, чем все то, что шептуны пели о нем. Если бы когда-нибудь существовало зеркало, позволяющее миру заглянуть внутрь себя, все, в чьих сердцах был хоть один человеческий порок, повесились бы от стыда.

Их ярость, если и радовала его, то лишь слегка. В конце концов, этот вид говорил больше о них, чем о нем — эти земли, которые они возделывали и якобы любили… вместо того, чтобы взять в руки оружие в гневе и ярости и выступить в поход против предполагаемого дьявола… они разрушают их. Сжигают их. Пряча свои страхи в самодовольстве, обвиняя его, обвиняя дьявола. В них не осталось ни чести, ни любви, ни смирения, он знал. Их не было уже очень, очень давно.

Королевство старо, оно старше любой мудрости, которой обладают люди, живущие внизу. Оно выдержало бури куда более сильные, чем эта, и выжило. И не благодаря королям, королевам и армиям. А благодаря людям. Простые мужчины и женщины, которые никогда не сдавались. Кто никогда не сгибался. Но эти люди… эти люди ушли. Мертвы и похоронены, вместе с позвоночниками из самых прочных металлов.

На их место пришла толпа льстивых, плачевных, извращенных и самодовольных псов. И их требования звучат пустотой.

Шаги заставили его отвернуться от обломков, и он бросил взгляд на появившуюся фигуру. Она была одета в знакомое платье, усеянное золотыми лилиями, и, как и он, имела бескорыстное выражение лица.

“Ты ожидал, что он будет так волноваться?” — спросила она, садясь рядом с ним.

“Нет, пока я не встретил его”, — ответил он.

“… он другой”, — сказала она. “Гораздо более другой, чем в начале”.

“Почти бессмысленно”, — сказал он. “Все, что мы подготовили для него. Использовал ли он хотя бы десятую часть этого?”.

“Нет”, — покачала она головой. “Он захватил только несколько генералов, как я слышала. Он не заключил контракт ни с Мертвыми, ни с Культом. Если уж на то пошло, он разозлил всех и вся. Немного напоминает мне тебя в молодости”.

“Мир сломал его”, — сказал он. “В этом есть смысл”.

“…Однако это не подойдет”, — сказала она после недолгого молчания.

“Все в порядке. Я не думаю, что он стал таким. Не по-настоящему”.