master of loop

Он вспомнил, что в одной из петель, ближе к пику Холодной Волны, снег действительно достигал пяти футов, погребая под собой большинство детей и даже некоторых взрослых. Однако он этого не испытал. Снег вокруг него растаял, даже не успев упасть на землю. Как будто вокруг него была огненная аура, которая не позволяла холоду собраться воедино. Однако она заметно отличалась от ауры Аши.

В то время как его природа была разрушительной, ее — защитной; вместо того чтобы растопить снег, она просто… сдвинула его. Сгребла его в сторону. Это различие еще больше укрепило его веру в то, что его силы проистекают из семени, которое сильно отличается от семени Богов. Он чувствовал себя более первобытным, более недобрым, бесчувственным, холодным, отстраненным и почти одержимым. Под прицелом этих глаз страдания Сайласа были просто обескураживающим событием. Впрочем, он мог и ошибаться.

В этом-то и заключалась суть магии, понял он, — она была очень неопределенной. Даже если некоторые ее части можно было объяснить с помощью логики, например, талисманы, эти части были широко ограничены в своей сфере применения. Более сильная магия, та, что ломает и сгибает мир, казалось, не подчиняется никаким правилам. Например, его Путь — Путь, чье высшее призвание — сделать его невосприимчивым ко всему и вся, но при этом сохранить его из теплой плоти, крови и костей. Или, возможно, Путь Искателя Сердец — где он может разрушить окружающую его реальность, пожертвовав своей рукой.

Или, возможно, тот портал над озером, который соединялся с недрами и за считанные секунды преодолевал безграничное пространство между севером и крайним югом Королевства. А еще были отвесные Тени, существа, которые по-прежнему вселяли ужас в сердце Сайласа, даже после того, как он стал сильнее. Если уж на то пошло, ужас стал еще сильнее.

Когда он впервые испытал этот бой, много-много-много лун назад, хотя он и был в ужасе, у него не было системы отсчета — насколько он знал, быть настолько сильным было скорее обычным делом, чем нет. Теперь, однако, у него были эти рамки. Он знал, что сила, способная согнуть мир, не приходит легко, часто или даже достаточно, чтобы быть принятой как существующая. Став сильным сам, он лишь еще больше осознал, насколько сильнее были они. А потом были мертвые и не очень мертвые, их короли и королевы и сотни других маленьких и больших вещей, которые порождали простой вопрос: была ли в этом мире единая магия?

Сайлас так не считал. Внутренне он приравнивал ее к энергии — на Земле, хотя энергия была в основном одинаковой в том, как она использовалась, средства ее получения были безумно разнообразны. От элементарного парового двигателя, сжигания угля, гидроэлектростанций, солнечных батарей, ветряных турбин, ядерных реакторов… Он считал, что магия здесь такая же. Хотя она проявлялась относительно одинаково, источники казались безграничными и, как и энергия, различались по эффективности.

Однако он не слишком задумывался над этим. В конце концов, он мог до конца света пытаться применить к ней логику и не найти единообразия между всем этим. Магия была всего лишь термином, связывающим воедино то, что он, да и другие, не могли понять. Как молнии в какой-то момент на Земле были магией разгневанных богов, так и все вещи, которые он не мог понять, попадали под зонтик магии. С той лишь разницей, что это действительно была магия.

“Не слишком ли ты кусаешься?” Голос Деррека вернул его к реальности, когда однорукий подошел к нему и посмотрел на лук в его руках.

“Что? Это?” Сайлас слабо улыбнулся, поднимая лук. “Нет, все в порядке. Я вообще-то неплохо играю”.

“О? Хочешь продемонстрировать?” спросил Деррек. Мужчина был затянут в несколько слоев одежды, а шерстяной капюшон почти полностью скрывал его лицо. В отличие от Сайласа, который был одет в поношенную майку и простые кожаные штаны, прохожий мог подумать, что они живут в двух совершенно разных мирах.

Сайлас ничего не сказал, снова поднял лук и взял стрелу с близлежащего мертвого ствола дерева. Это была обычная стрела с железным наконечником, которую он прикрепил крошечным следом своей энергии, согласно диктовке Искусства, прежде чем прикрепить ее к гибкой, сделанной из сухожилий тетиве лука. Выполнив ту же процедуру, что и раньше, он отступил назад, закрыл глаза, “представил” себе мир за стеной и отпустил.

На мгновение стрела полетела прямо, а затем внезапно и довольно неестественно отклонилась резко вправо, обогнула стену и снова вылетела на траекторию полета чучела. На этот раз он попал в шею объекта. Немного большее удовлетворение, подумал он, опуская лук и глядя в сторону, где увидел Деррека, смотревшего на него широко раскрытыми глазами. Он выглядел завороженным, потрясенным и испуганным — все эмоции переплелись в недоверчивое выражение лица человека, увидевшего то, чего видеть не следовало.

“Ты… ты… ты знаешь… Искусство Души?!” Деррек заикался от ужаса. “Кто… кто ты?!” — его вопрос нес в себе отпечаток ужаса и благоговения, и все же, казалось, в нем преобладал душевный конфликт.