master of loop

Источником этого эмоционального состояния, вероятно, было видение. Однако, проблема заключалась в том, что сама Агнес говорила, что у нее не было нового видения с тех пор, как она “присоединилась” к нему в петле. Однако, судя по всему, у нее было совершенно новое видение, когда они в последний раз совершали свой поход на север. Что изменилось? Их путешествие на север — вот и все. Если это случится еще раз, ему придется отказаться от того, чтобы взять ее с собой на север, поскольку то, что вызывало видение, существовало в лесу.

И, как он и боялся, он оказался прав — практически в том же месте, что и в прошлый раз, вскоре после того, как она уснула, мир снова омрачился. Она парила, подвешенная в воздухе, словно марионетка, которую держат за ниточки, свободно свисающие с небесных садов, ее пальцы сжались в кулаки, ногти впились в кожу.

Ее выражение лица было полотном боли, ужаса и пронзительной муки. Наблюдая за ней, Сайлас вздохнул, когда синий цвет на мгновение поглотил весь мир, омывая его. И снова он горел, но не болел. К этому моменту он уже практически не чувствовал боли, его мозг по большей части отказывался признавать ее существование. Он подозревал, что может войти в огонь и стоять там бесконечно долго, даже не вздрагивая.

“Черт… может, мне просто спросить?” — вздохнул он, подходя к ней, когда она медленно начала просыпаться. Как и в прошлый раз, она вскрикнула от шока и убежала, как кролик, когда увидела его лицо. “Ой, ой, ой, ой, ты разбиваешь мне сердце!”

“Что с тобой случилось?! С кем ты сражался?!” Она огляделась, заметив выровненный лес.

“Какое видение у тебя было?” — спросил он вместо этого.

“Ви-дение? О чем ты говоришь? У меня не было видения”, — судя по ее выражению лица и полному отсутствию способности врать с какой-либо изобретательностью, Сайлас решил, что она говорит правду. Ее память действительно была стерта? Черт. Насколько плохим было видение? Что, если оно как-то связано с замком или нашим путешествием на север? “Я… я ведь видела, не так ли?” — пробормотала она, ее глаза плясали вокруг. “И это… это была я…? Нет, нет, они сказали мне, что это не так. Они солгали? Они солгали мне? Почему они солгали?”

“…” она начала игнорировать его, закручивая спираль. Что-то осенило ее, и прежде чем она успела окончательно потерять себя, Сайлас выхватил кинжал, целясь в свое горло.

“Не надо!” закричала она на него так громко, что он был потрясен, выронил кинжал, его глаза нашли ее. “Не надо!” — повторила она твердо. Она дрожала, но явно отчаянно пыталась взять себя в руки. Ее мышцы работали сверхурочно, чтобы остановить дрожь, так же как и ее заплаканные глаза, но безрезультатно. “Это было оно, не так ли?”

“…”

“… ты — задница”.

“Ты уже говорила это”.

“Потому что ты такой”.

“…”

“Я заслужила знать”, — сказала она, и слезы потекли ручьем. “Я заслужила знать”.

“Что знать?” спросил Сайлас.

“… Это повторится, не так ли?” — спросила она, глядя на него. “Ты все сбросишь… и ничего мне не скажешь. “

“Именно так”, — честно кивнул он.

“Пошел ты. Ты не имеешь права скрывать это от меня”.

“Может быть. Но у меня есть способность. У тебя есть Ореол”, — сказал Сайлас, поскольку стены уже рухнули. “Что-то внутри тебя, что защищает тебя от определенных видов вреда. Знаешь что?”

“… ореол? Защищает? О чем ты говоришь?” — спросила она наполовину в замешательстве, наполовину в гневе. “О. Ты имеешь в виду… это? Я ничего об этом не знаю. Я знаю только, что это второй раз, когда я вижу подобное зрелище. И ты должен был мне сказать”.

“Тебе это не нужно, поверь мне”, — сказал он. “Иногда неведение — это блаженство”.

“Возможно”, — сказал он. “Но это должен быть мой выбор, а не твой. А я не хочу выбирать невежество”.

“Расскажи мне, что случилось”.

“Только если ты пообещаешь, что расскажешь мне”.

“Я обещаю”.

“Я тебе не верю”, — сказала она. “Для словесника твое слово значит так мало”.

“Каковы были обстоятельства, когда это случилось в первый раз?” — спросил он. Разговор между ними был… не похож на все предыдущие. Он был холодным, прямым, продезинфицированным.

“Я знаю, ты думаешь, что защищаешь меня”, — сказала она. “Потому что это то, что ты делаешь, Сайлас. Ты хочешь взять на себя грехи каждого и обременять себя ими вместо них. Но иногда людям нужны эти грехи. Иногда эти грехи дают им силу. Прямо как ты. Ты используешь свои грехи как топливо”.

“Но если бы кто-то предложил взять их, я бы отдал их в мгновение ока”, — сказал он.

“Ты можешь изрыгать софистику сколько угодно. Это легко, когда это никогда не будет оспорено и проверено”.

“…”

“Когда это случилось в первый раз… мне было шесть лет”, — сказала она. “Возможно, я… неправильно рассказала о своем детстве. Немного. Хотя это правда, что мои родители относились ко мне настороженно, они не совсем выгнали меня в лес. Вместо этого они решили продать меня”.

“…”

“В тот день, когда это случилось, я… я потеряла сознание. Я… когда я очнулась, вокруг меня ничего не было. Как сейчас. И они сказали мне, что случилось стихийное бедствие, и что они спасли меня. Так началась моя история. Ты счастлив?”