master of loop

Когда она смотрела на далекий город, ей хотелось бежать к нему. Незнание было, пожалуй, гораздо страшнее, чем оказаться в гуще пламени. Ей хотелось молиться, сцепить руки перед грудью, закрыть глаза и бормотать что-то на ветру. Но… она знала, что это бессмысленно. Она знала, что молитва была напрасной. Боги любили только ее и отвечали только за нее. Для них он, скорее всего, был интересной аномалией, которую они либо терпели, либо потакали ей и занимались с ней.

Ее охватило еще одно чувство, которое она уже не раз испытывала — беспомощность. Это была та же самая эмоция, то же самое чувство, которое почти довело ее до грани рассудка. О пророках было принято говорить, что они видят слишком много ужасных вещей в своих видениях и теряют рассудок, потому что не в состоянии переварить такое их количество. Но это было не совсем верно.

Хотя наблюдать ужасные вещи во сне, конечно, было нелегко, именно осознание того, что она не в силах ничего изменить, преследовало ее — и многих других. Когда ей было восемь лет, ей приснился сон, в котором красный флаг с соколиной надписью трепетал на ужасном, сильном ветру. Флаг находился на вершине старого, разрушающегося замка, стены которого уже разваливались, и смотрел на огромный внутренний двор.

Там около двадцати человек были выстроены в ряд, стояли на коленях, и их массово казнили одного за другим с совершенно бесчеловечной жестокостью. Тогда она проснулась, дрожа, плача, крича — но лишь на мгновение. Затем, как порыв ветра, что-то холодное пронеслось сквозь нее и успокоило. Горе сменилось беспомощностью. Она видела, что произойдет, но что с того? Она не знала, какой это замок, чей это флаг и кто эти люди.

На самом деле, она так и не узнала — некоторые из своих снов она видела наяву, но большинство оставались неуловимыми, размытыми, далекими. Именно это чувство беспомощности заставляло многих терять рассудок. Она не была уникальным экземпляром среди Пророков — все они были одинаково любимы Богами, им давали те же вещи, что и ей, давали те же привилегии. Вероятно, разница для нее заключалась в том, что годы своего становления она провела в лесу, в полном отрыве от мира.

Ее мечты оставались мечтами — она никогда не видела, как они воплощаются в реальности, и не видела, как другие игнорируют ее предупреждения. Другие… игнорировали. На пророков, самих по себе, в Королевстве смотрели неопределенно — случаи, подобные случаю Каина, когда пророк был принят кем-то и когда его видения выполнялись должным образом, были крайне редки. Гораздо чаще их либо полностью игнорировали, либо, что еще хуже, обвиняли в поклонении темным или попытке узурпировать мир Королевства.

Безумие в равной степени происходило как из снов, так и из реальности — а поскольку в годы становления ей не хватало реальности, ей стало легче жить. И она жила, хотя и недолго. Время от времени она слышала шепот о тех, кто жил до нее, некоторые из которых жили по сто лет и своей помощью возвещали о создании королевств и империй.

Из размышлений ее выдернуло резкое сотрясение — она почувствовала, как толчки пробежали по грязи и ударили прямо в позвоночник, с силой повалив ее на снег. Она уперлась руками и помогла себе подняться, но ненадолго, так как последовал еще один толчок, снова сбивший ее с ног. Не успела она подняться, как мир… взорвался.

Это был оглушительный взрыв, который полностью дезориентировал ее, превратив весь мир в смесь звуков и красок, спутавших ее мысли. Однако среди всего этого ей все же удалось разглядеть столб бело-черного цвета, который, словно свернувшийся дракон, устремился в небо. По крайней мере, в ее воображении, он тоже ревел — выброс энергии был таков, что превратил всю деревню в кратер, который доходил почти до нее, так далеко от эпицентра.

Как раз когда она собиралась убегать, она увидела силуэт, расплывающийся в ее сторону, и вскрикнула; однако он приземлился примерно в пятистах ярдах перед ней, но продолжал неудержимо катиться, пока не оказался в пятидесяти футах от нее. Несмотря на ужасное состояние, в котором он находился, она сразу же узнала его.

Вскрикнув, но не услышав его, она вскочила на ноги и побежала вперед, опустившись на колени рядом с ним. Все его тело было обожжено почти до неузнаваемости, кожа содрана, под ней виднелись обгоревшие плоть и кости. Он едва дышал, один из его глаз был причудливо открыт и плясал вокруг, пока не упал на нее. Губы — частично оторванные от остального лица — пытались изогнуться в улыбку, но безуспешно.

“БУДЬ ТЫ ПРОКЛЯТ! Будь ты проклят!” — голос, напоминающий ночные кошмары, прорвался сквозь глухоту, говоря прямо в ее сознание. Она задрожала, холодный воздух ударил ей в душу. Оторвавшись от ужасного зрелища, ее взгляд остановился на приближающейся фигуре — по крайней мере, человекоподобной, покрытой толстым слоем тьмы и теней. Она “кровоточила”, так сказать, этими самыми тенями, в виде совершенно эбеновой жидкости.

Фигура приближалась быстро, но медленно, приземлившись перед Сайласом и ее безликим лицом, все еще казавшимся безумным и яростным.