Мастер Лабиринта

Взгляд у Мая был больной и твёрдый. Неподвижный. Губы - сухие, с белыми корочками. Он здесь давно. Очень давно. Он измождён и обезвожен.

И он выполняет мою обязанность: заканчивает то, что не дорисовал я. Густой горькой волной нахлынула вина: Май - совершенно, полностью, съехал с катушек. Из-за Рыбы, Мастера, Лабиринта. Из-за меня.

Как хирургическая нить, которую протягивают под кожей, шевельнулось зерно.

- Зачем? - Повернулся я к Седеку. Зачем он это сделал с Маем? Ведь Май не такой, как я. Не такой, как Ксавье, или Максим.

- У всего есть цена, Ольгерд. - Мягко сказал Мастер. - Жаль, что ты вынужден платить её так.

Седек протянул руку, как будто хотел погладить меня по волосам. Я отступил.

- Зачем?!

- Твой учитель гениален, но лишён силы. Мальчик Саградова наполнен ею, но абсолютная бездарность. Для проекта нужны обе составляющие.

Мастер развёл руки, позволяя сыну Саградова соскользнуть на пол. Я подхватил его, смягчая падение. Прижал пальцы к шее Максима - его кожа была прохладной, но пульс прощупывался.

- Потом закончишь. - Обернулся Мастер к Маю, - Оставь нас.

Май поднялся, цепляясь ногтями за стену.

От затылка Мая к животу Мастера тянулся зелёный мерцающе-нематериальный жгут. Как будто Май - его кукла. Такой же точно поводок обвивал шею Фишера.

Ракхен уходил, кажется, даже не узнав меня. Когда он перешагнул порог и покинул келью, дверной проём поплыл, смещаясь, растягиваясь... и исчез.

Комната замкнулась так же, как когда Мастер утопил Ксавье.

Далеко прогрохотало. Я думал молния, но вслед за раскатом задрожала земля, а мне в лёгкие будто попала песчинка. Крохотная, но острая, мешающая невероятно - и приближающаяся.

Нет, не мне. Лабиринту. Кто-то взломал одну из его стен и насильно проник внутрь. Лабиринту больно - и мне больно.

Песчинка скребла. Мастер закашлялся, прикрыв рот платком. Затем едва заметно улыбнулся.

Загрохотало опять, бессознательный Максим покатился по сотрясаемой земле. Он нужен Мастеру не только, чтобы съесть. У действий Седека всегда несколько целей: Мастер заманил в Лабиринт всю организацию Саградова. Потому что Саградов пришёл бы за Максимом даже в ад... даже из ада. И доктор Девидофф пришла бы.

Он примется за них, закончив со мной.

Я шагнул к Мастеру, намереваясь... не знаю, наверное, ударить. Все стало неважным. Я шёл потому, что так положено. Механически, без желаний, или эмоций.

Мастер указал рукой на камень в центре зала. Вечность назад мы сидели на нём с Маем.

- Ложись. - Приказал Седек.

Я подошёл и лёг лицом вверх, подставляя шею чужому рыбьему небу, сияющим точкам звёзд, пробивающимся сквозь мантию. Это странно, но не страннее того, что я подчиняюсь Мастеру. Нет, не странно. Правильно.

Сейчас Мастер меня сожрёт.

- И от меня ничего не останется. - Тихо сказал я.

Я не мог сопротивляться. Вселенная так не работала, сами законы физики не допускали сопротивления.

Камень уютно поддерживал затылок и плечи. Поступать правильно всегда удобно.

Небо пульсировало жемчужными перекатами мантии и яркими звёздами. Всё было ясным. Впервые я понимал, что происходит. Я умру сейчас, вот что.

Когда я ложился, из кармана куртки выпал красивый нож Фишера. Откуда он взялся? Он же остался в пещере... Мастер поднял нож. Хмурясь, повертел в руках.

- Значит, это ты его убил... - Склонился надо мной Седек, закрывая чужое небо, - Что ж, будет только справедливо...

Он поднёс нож к моему глазу. Моё лицо отразилось в прямом широком лезвии под странным ракурсом, захватывающим, как в кубизме, слишком много. Я бы нарисовал. Как нарцисс, заглядывающий в пруд, я видел себя... лучшим. Правда, лучшим.

Отражённое лицо было спокойным. Одухотворённым. В расширенном взгляде ожидание, а не ужас. Сомкнутый легко рот. Тонкий нос и тонкие скулы. Я похож на маму. Впервые я смотрел на себя, и мне нравилось, что я вижу. Я был спокоен - и был красив. Как одна из тех фарфоровых кукол, что нравятся девчонкам.

Мастер двигался болезненно-неспешно. Это не он замедлился, это я спешу жить. Всё обрело остроту и свежесть. Мне было хорошо.

- Лежи тихо. - Мастер положил тяжёлую ладонь мой на лоб. - Выживешь - и я оставлю тебя при себе. Тебе же нравится Мария?

«Оставлю при себе как одну из искалеченных кукол,» - дополнил мысленно я. «Как Марию.»

Спокойствие, чужой, обволакивающий паутиной контроль, рассыпались.

Я - ложь. Я - пустая шелуха. Во мне нет ничего настоящего, ничего, что не было бы ответом на действия других, реакцией на рывок нити и вживлённой программой. Всё это ложное, всё это неправда. Но всё это достойно сохранения. Будущего. Я жить хочу!

Нож двинулся вниз.

Я дёрнулся, выворачивая голову из-под руки Мастера. Толкнул Седека кулаком в плечо, пытаясь освободиться. Лезвие чиркнуло под глазом, ослепив на миг короткой резкой болью. Кровь брызнула вверх, на звёзды и на лицо Мастера.