Мастер Игры

На следующий год Альберт поступил в Политехни­кум — Цюрихское высшее техническое училище — и снова оказался в омерзительной среде традиционного образования. В математике его успехи были более чем скромными. Ему не нравилось, как здесь преподают фи­зику, и он начал посещать лекции по другим, совершен­но не связанным с ней предметам. Студентом он был отнюдь не блестящим и не привлек к себе внимания ни­кого из солидных профессоров и наставников. Зато строгости и ограничения, мешавшие ему предаваться размышлениям, вызвали у Эйнштейна стойкую непри­язнь к академической среде. Все еще потрясенный ре­зультатами своего мысленного эксперимента, он раз­мышлял о нем неотступно. Ему хотелось придумать эксперимент, который позволил бы доказать существо­вание эфира, выявить его, исследовать воздействие, ока­зываемое эфиром на свет. Однако один из преподавате­лей Политехникума разъяснил студенту, что все это не­возможно осуществить на практике. Видимо, желая сбить спесь с юнца двадцати одного года, решившего затмить ученых с мировым именем и выполнить то, чего не удалось им, он дал Эйнштейну почитать статьи, где рассказывалось о многих провальных попытках об­наружить эфир.

Еще через год, в 1900 году, Эйнштейн принял решение, повлиявшее на всю его дальнейшую жизнь: он не станет физиком-экспериментатором, эксперименты ему не уда­ются, да и сам процесс особого удовольствия не доставляет. Зато он силен в другом — например, ему нет рав­ных в решении разного рода теоретических задач. Он с огромным удовольствием обдумывал такие задачи, пере­водя в образы, которыми мог управлять, придавая им лю­бую форму по своему желанию. А врожденная независи­мость и отсутствие почтения к авторитетам позволяли ему мыслить свободно и неожиданно. Это означало, раз­умеется, что в затхлой академической среде ему уж точно не прижиться. Необходимо прокладывать собственный путь, но и в этом можно было увидеть преимущество. Ему не придется гнуть спину перед авторитетами, стара­ясь втиснуться в рамки стандартных представлений.

Продолжая свои мысленные эксперименты, Эйнштейн пришел наконец к выводу: по-видимому, ошибка кроет­ся в самой концепции физической Вселенной, описан­ной Ньютоном. Ученые брались за проблему не с того конца: они пытаются доказать существование светонос­ного эфира, дабы поддержать и упрочить ньютонову доктрину. Эйнштейн боготворил Ньютона и при этом не был связан ни с какой научной школой. Приняв ре­шение работать самостоятельно, он мог поступать, не оглядываясь на авторитеты, со всей свойственной ему решительностью. Для начала он отбросил идею об эфире и всех абсолютах, доказать существование которых было невозможно. Его следующий шаг — вывести законы, управляющие движением, и сделать это он собирался си­лой мысли, логики и математических расчетов. Эйн­штейну не нужна была ни должность на кафедре, ни ла­боратория. Решением мысленных задач он мог занимать­ся в любом месте, где бы ни находился.

Шли годы, окружающим казалось, что Эйнштейн — обыкновенный неудачник. Политехникум он окончил одним из последних в своем выпуске по успеваемости. Не сумев найти работы преподавателя, он устроился на скромное, низкооплачиваемое место эксперта в Феде­ральном бюро патентования изобретений в Берне. Зато в свободное время никто не мешал ему раздумывать над своей проблемой.

Эйнштейн упорно трудился. Сидя за столом в своем па­тентном бюро, он часами размышлял о теории, которая постепенно формировалась, приобретала очертания. Он размышлял о ней, даже гуляя с друзьями, — благо, ему была свойственна уникальная способность слушать одно, а думать при этом совсем о другом. С собой он всегда носил блокнотик, куда записывал самые разные мысли. Он непрестанно размышлял и об исходном парадоксе, и обо всех изменениях, которые тот претерпел, прокручи­вая все это в своих мыслях, представляя тысячи вариан­тов и возможностей. С утра до ночи он примеривался к нерешенной задаче то с одной стороны, то с другой.

Наконец Эйнштейн сформулировал два важных прин­ципа, которые помогли ему продвинуться дальше. Во- первых, он установил, что первая его догадка была верна: законы физики одинаково действуют в отношении как наблюдателя, находящегося в покое, так и того, кто дви­жется в космическом корабле с постоянной скоростью. Никакие другие варианты не имели смысла. Было и вто­рое — скорость света неизменна. Даже если свет исходит от звезды, несущейся в пространстве со скоростью тысяч километров в час, распространяться он будет со скоро­стью 300 000 км/сек, и ни на йоту быстрее. Такое допу­щение не противоречило закону Максвелла о неизмен­ной скорости электромагнитных волн.