Мастер Альба

– Вот, например, лет сорок назад одним коллекционером был куплен череп сармата. Это племя, которое жило в Европе веков восемь назад. Они были примечательны тем, что своим младенцам туго перевязывали головы, и те вырастали вытянутыми, как огурец. Так вот, один такой старый череп был куплен за пятьсот тысяч фунтов. Это было побольше, чем находилось тогда в казне короля! Вот какие деньги гуляют в этой компании. И это уже непреодолимая сила. Можно бесконечно, всю жизнь расставлять на подступах к своей персоне ловушки, сквозь которые охотник вроде меня будет бесконечно, всю жизнь пробираться.

– А сколько тебе понадобится времени, чтобы добраться до Вайера? Ведь денег-то, как я сужу хотя бы по Регенту, и у Серых братьев достаточно?

– Мне нужно на это два года.

– И ты возьмёшься?

– Наверно, возьмусь. Здесь страшны не столько сами шакалы, проклятые чёрные карлики, сколько те, кто их вырастил, кто им платит. Два года, не меньше. Охотники за черепами – компания страшная.

– Но сначала ты догонишь патера Люпуса?

– Это – главное дело. И, Бэнсон, то, что ты вызнал, на каком корабле и когда они вышли из Плимута, – это бесценный подарок. Странно лишь, что с ними не было девушки. Не могли же они Адонию здесь оставить.

– Но и купец не мог обмануть. Я ручаюсь. Их было двое…

Даже шороха не было слышно – появился из зарослей один из ушедших. 

– Лес на двести ярдов пустой, – сказал он. – Двое наших пошли к дороге, а я ещё понюхаю воздух поблизости. Если понадоблюсь – ухни филином.

Альба кивнул. Сказал коротко:

– Дождёмся непозднего вечера, Бэнсона спрячем в городе и пойдём на охоту.

Уходящий махнул рукавом – в знак того, что всё понял.

– А мне нельзя на охоту? – свёл брови Бэнсон.

– У тебя будет самая трудная из всех нас задача, – грустно сказал ему Альба.

– Какая? – вскинул обрадованно голову Бэнсон.

– Дожить до утра.

ТЕНЬ ПТИЦЫ

Стало смеркаться. Альба и Бэнсон двинулись в сторону дороги, ведя за собой лошадей. У кромки зарослей к ним приблизились трое монахов, разобрали поводья.

– Нашли купца, – сказал один из них. – Сделали ему шалаш, велели на ночь остаться в лесу.

– Правильно, – сказал Альба.

– В остальном – чисто и тихо.

– Это понятно. Вайер – не Регент. Он в городе, в закоулочках. Ждёт.

Когда стало смеркаться, двинулись назад, в город. Но сначала завернули в лес, к телеге, и вернули потрясённому происходящим купцу его лошадь. И, прежде чем выехать из леса, пятеро всадников превратились в четверых: двое монахов сели на одну лошадь, укрылись одним плащом, и тот, кто был позади, пригнул голову, а передний поднял свой капюшон.

– Трюк старый, – сказал Альба, – но работает безупречно.

Уже в темноте въехали на окраину Плимута, неторопливо двинулись по пустым тёмным улицам. Мерный цокот копыт отлетал эхом от стен близстоящих домов. Потянулся сбоку какой-то забор. Альба, придержав лошадь, поравнялся с Бэнсоном и шёпотом заговорил:

– Прятаться лучше всего там, где сам до последней минуты не предполагал. Все места, где бы мы могли появиться, – или уже под наблюдением, или могут быть вычислены. Так что в опасной ситуации – непредсказуемость – это жизнь. Понимаешь?

– Понимаю, – так же шёпотом ответил Бэнсон.

– Хорошо. Видишь этот забор? Помнишь место? Ты, я знаю, здесь днём проезжал.

– Помню. За забором – покинутый дом в три этажа, чёрный после пожара.

– Именно так. Там ты и спрячешься. Взведи свой арбалет, сядь в уголке – и не спи. И постарайся добраться туда незаметно, дождись, когда луна закроется облаком.

– Хорошо. Я пошёл! 

– Не спеши. Очень возможно, что сейчас за нами следят. Сейчас ты и те двое, что притворились одним человеком, слезете с лошадей и отойдёте к забору – как будто бы по нужде. Потом ты спрячешься внизу, на земле, а монахи – уже порознь – вернутся. И для постороннего глаза в сёдлах снова окажутся четверо .

Через пару минут лошади двинулись дальше, и так же мирно покачивались на их спинах четверо всадников. Бэнсон полежал немного, поглядывая на луну и близкое к ней облачко. Он перевёл футляр с арбалетом со спины на грудь (чтобы уголки не блеснули в свете луны) и уже стал ощупывать доски, выбирая – какие из них можно сдёрнуть с деревянных шпилек, прикрепляющих их к продольному брусу, как вдруг случайно брошенный вдоль улицы взгляд заставил его замереть. Там, едва освещённая лунным светом, мелькнула быстрая тень. Бэнсон замер. Только когда до бегущего осталась пара шагов, он расслышал едва уловимый звук этих шагов – “босиком бежит, что ли?” – и, поскольку незнакомец бежал теперь в тени, вдоль забора, он просто наступил на Бэнсона, как на невидимую, исполинских размеров лягушку. Бежавший ахнул едва различимо, упал – и тотчас вскочил. Бэнсон, не задумываясь, цапнул воздух рукой и взял в клешню ногу не успевшего отскочить человека. Фигура в чёрном глухом одеянии, на лице – чёрная маска. Рост – обычного человека.

– Прривет, – сказал зловещим шёпотом Бэнсон.