Мастер

— Да нет, — чуть повысил голос незнакомец, — люди себя уважать перестали. Те самые люди, которых вы, чтобы удешевить их труд, убедили, что они дерьмо. Они и повели себя соответственно. Уважающий себя человек будет отстаивать свое, но не тронет чужого. А вот человек, чувствующий себя никчемным, с удовольствием пограбит соседа. Моральных устоев нет, значит, допустимо все. Конечно, можно и штат полиции увеличить. Только любой опытный полицейский скажет, что поймать преступника ему по силам, а вот остановить вал преступности — никогда. То же самое с армией. Можно выиграть войну, но прекратить войны — никогда. Это в сознании. И нужно менять сознание, а не наращивать мускулы.

— Вы хотите сказать, что цивилизация катится вниз уже тысячи лет?

— Конечно, — произнес незнакомец, будто говоря о чем-то, само собой разумеющемся. — Старики же не зря ворчат, что мир все хуже и хуже. Может, так оно и есть?

— Да ну, старческое брюзжание, — махнул рукой Петр. — Знаете, я не согласен с вами. На протяжении всего двадцатого века уровень жизни в индустриальных странах только рос.

— И я говорю, рос, — подтвердил незнакомец. — И будет расти. Это обязательно должно способствовать развитию цивилизации — и в том как раз и заключается роль западных стран. Но это лишь часть задачи. Цивилизация сильна преемственностью. Тем, что каждое новое поколение производит что-то новое для следующих. В Петербурге, как вы видели, строится собор. Когда я попал туда впервые, в тысяча триста семьдесят седьмом году, его строили уже полвека. А закончат в начале девятнадцатого столетия. И людям, которые здесь живут, такое положение вещей кажется нормальным. А в обществе потребления его сочтут дикостью. Там вообще не способны заниматься чем-либо, не приносящим конкретного результата в ближайшем будущем. В итоге цивилизация не вырабатывает ресурсы, а проедает их, выжимая из планеты последнее. Экология — не только чистый воздух, но еще и чистое сознание, а вот с этим у индустриальной цивилизации большие проблемы. Конечно, развитые страны стремятся улучшить ситуацию, вывозя отходы в страны бедные. Но ведь Земля — единый организм. Нельзя перекладывать из одного кармана в другой — добром не кончится. Концепция золотого миллиарда[20] — вот уж настоящая утопия. Страны третьего мира обязательно ответят. Террор, экологические проблемы, войны… В итоге общемировой кризис может оказаться куда тяжелее, чем в России в семнадцатом. Имеющие власть и деньги всегда стремятся законсервировать свое положение. Отсюда дотации фермерам, чтобы они не засевали полей и не сбивали цен. При миллионах-то голодающих на земле! И еще в конце двадцатого века будут возделывать землю мотыгой — в Африке, там, где прорастает палка, воткнутая в землю. Дайте этому африканцу трактор, и вся планета забудет про нехватку продовольствия.

— Ну вот и прекрасно, — всплеснул руками Петр. — Выровняйте темпы экономического развития. Пусть все страны войдут в индустриальный век на равных.

— Тогда все они одновременно войдут в кризис постиндустриального общества, — отозвался незнакомец, — И просто перебьют друг друга в войне за последнюю рощу или нефтяную скважину.

— Но ведь ищут же альтернативные, экологичные источники энергии!

— А дают им ход короли нефтяного и газового бизнеса?

— Тогда не позвольте машинной цивилизации развиться вообще, — предложил Петр.

— Тогда в конце двадцатого века будут ковырять землю мотыгой не только в Африке, — печально улыбнулся собеседник. — Все те же войны, эпидемии чумы и холеры, повсеместная бедность из-за низкой производительности труда… Вы уверены, что это выход для цивилизации? В развитии техники нет ничего дурного. Дурно, когда с ее помощью одна часть людей властвует над другой. А эта цивилизация именно по такому пути и пошла.

— Неужели выхода нет? — склонил голову Петр.