Мастер

Так произошло и в данном случае. После месячного ожидания, когда солдаты уже почти забыли, зачем они здесь, один из патрулирующих Воронов наткнулся на Одаренного, подходившего на описание. Правда тот сбежал, а погоня ни к чему не привела. Первые три дня охрана вновь перестала спать, ожидая, что именно сейчас случится скорое разрешение этой глупой ситуации, от которой уже все устали. На улице полным ходом шла весна, раскрашивая окружающую природу разноцветными красками, а большая часть солдат оказалась заперта не в самом лучшем городе Империи.

Однако прошла неделя, началась вторая, а преступник (вернее преступница, если верить Третьему Инквизитору) и не думал объявляться. Потому охрана Оливерио вновь расслабилась. Теперь уже даже больше, чем до того, как заметили возможного убийцу. Сама же Санна ходила мрачнее тучи, не зная, что делать дальше. Зорт Фернанд догадывался, что в случае провала миссии, Третий Инквизитор сменит свое свой номер перед должностью и перестанет рассматриваться на пост старого Архилектора.

К тому же, Арнанду было откровенно скучно. Все книги, существующие в местной крохотной библиотеке и которые ему благосклонно привозили, он уже прочитал или видел ранее. Гулять Зорт Фердинанду воспрещалось, да и, откровенно говоря, Верхний Горл не славился архитектурным излишествами или прочими красотами. Обычный речной порт перед столицей, ни больше, ни меньше.

Потому когда в комнату Оливеро на третьем этаже залетел скворец, желанный гость тепла и солнца, миели даже встрепенулся. Он не умел общаться с животными, да и не собирался изучать данную способность, уже давно собрав свой обруч из колец дедукции, тактики, логисмографии, памяти и языкознания. И всю свою жизнь считал, что сделал все правильно, заранее зная, как обставить все так, чтобы выйти в выигрыше из любого соглашения. Собственно, именно по его плану и был умерщвлен Наместник Шестого Предела. Единственное, Оливерио сам не понял, почему не предусмотрел возможной мести со стороны дочки покойного Пелира. Аншара ведает, что тогда творилось у него в голове. В оправдание свое он мог заметить, что был юн, жалостлив и имел не так много колец, как сейчас.

Скворец меж тем бесцеремонно прошелся по столу, запрыгнул на кувшин и сунул свой любопытный клюв в горловину, пытаясь уловить аромат крепкого нирвервского вина. Только теперь Оливеро поднялся, грузно замахал руками и стал приближаться к птице. Скворец испуганно метнулся к окну, лишь в самом конце, поглядев на Зорт Фердинанда одним глазом вполне осмысленно, почти как человек.

Оливерио даже улыбнулся подобному сравнению. Чего только не привидится, когда сидишь безвылазно в четырех стенах. Миели медленно подошел к столу, почесывая главный атрибут своего массивного тела — живот.

Зорт Фердинанд был очень умен, наверное, потому и выбрал направление разума. Но как большинство людей, связанных с умственной деятельностью, не любил все, что хоть как-то намекало на тренировки или упражнения с собственным телом. Сказать по правде, кехо он откровенно презирал, считая, что те выбрали самое легкое развитие способностей.

Оливерио даже передвигаться предпочитал исключительно на экипаже — от верховой езды у него болела спина. И с возрастом подобное отношение к собственному телу дало о себе знать.

Зорт Фердинанд очень поздно понял, что ум не существует отдельно от тела. И чтобы строить искусные планы, думать над сложными задачками и проворачивать хитрые схемы, всегда необходимо чувствовать себя как минимум хорошо. Однако время было упущено. И теперь от долгой ходьбы ныли колени, от недостатка движения и мягких перин болели плечи, на спине стал расти крохотный соляной горбик. Да и былая подвижность, которой он мог похвастаться в двадцать лет, несмотря на его тучность, ныне сошла на нет.

Оливерио оброс вредными привычками, как дерево обрастает мхом, не в силах его скинуть. Он не сказать, чтобы любил вкусно покушать или выпить дорогого вина, Зорт Фердинанд попросту не представлял своей жизни без этих маленьких радостей, поощряя себя за каждый небольшой успех. Оттого у него в комнате всегда стоял кувшин нирверского вина и тарелка с кусочками застывшей патоки, посыпанная тертыми орехами.

Миели налил в высокий кубок божественный напиток, еще раз взглянув в широкое окно, через которое сюда попал скворец. Оливерио почему-то вспомнил лучшего фехтовальщика, какого видел в жизни — Драманти Чата. Тот страдал патологической брезгливостью и не ел с одной тарелки даже самого близкого друга. Если такие у Драманти, да будет теперь Аншара к нему благосклонна, вообще имелись.

Проверни подобное птичка с Чатом, тот бы вылил вино, потому что лапки скворца были на кувшине, а клювом любопытный гость мог коснуться божественного напитка. Оливерио Зорт Фердинанда отличал от бывшего товарища еще один факт — миели являлся невероятно жадным человеком.