Масштаб

– Объясню… Сегодня утром, когда я застрял на перекрестке Иволгина Моста и Машиностроительной, у меня зазвонил телефон. Я этого не помню – просто логически воссоздаю. Некая женщина попросила у меня срочного свидания… ее личность установили?

– Пока нет. – Игрис поерзал на жестком стуле. – Разослали фотографии. Она, скорее всего, приезжая.

– Я тоже так подумал. Итак, незнакомая женщина из провинции убедила меня переменить планы. Я заказал комнату для встреч и оплатил с личного счета – личного, а не корпоративного. Мы говорили с ней, по словам портье, меньше часа. Потом я убил ее, уничтожил бумаги, которые она мне показывала, и зачистил собственную память. Это установлено?

– Да.

– Тогда объясните мне, ради всего святого, чем еще я могу помочь вам? Дело закончено. Убийца найден.

– Ваш коллега выдвинул гипотезу…

– Певец мой друг и хочет оправдать меня. Его гипотеза не выдержит никакой проверки. Правда – элементарна. Я ее убил. Я раскаялся. Хоть завтра в суд.

Игрис пощелкал выключателем настольной лампы. Перегорела. Окно выходило на набережную на высоте одиннадцатого этажа. По желтоватой воде тянулся, оставляя белый след, прогулочный катер.

– Но почему? – тихо спросил Игрис. – Мотив ведь неясен. Мотива нет. Наоборот… Есть тысяча причин, почему вы не могли убить ее – именно ее, именно так, именно в таких обстоятельствах.

– Какая разница? Факт установлен.

– Вам безразлично, почему это случилось?

Алистан сдвинул брови. Его спокойное лицо вдруг нахмурилось – и так же внезапно обрело прежнюю безмятежность.

– Видите ли. Я совершил, по сути, самоубийство…

Он на секунду задумался.

– Да… Самоубийство. Ради того, чтобы слова, которые она мне сказала, навсегда остались тайной. Я убил человека, который был в моей полной власти, который мне доверился. Женщину. Я это сделал. Я, может быть, навсегда скомпрометировал «Коршун». Я… изувечил жизнь моих жены и сына – чтобы мотив, как вы выражаетесь, так и не был никогда раскрыт. Если вы узнаете, почему я это совершил, все окажется напрасно: и ее гибель, и мое преступление, и…

Он застыл с широко открытыми глазами, на вдохе. У него на секунду сделалось такое напряженное, такое больное лицо, что Игрис разом вспомнил о «Слове погибели № 5», убивающем на месте, и о словах механика: «Некоторые эффекты имеют отложенное действие…» Конвой скучал в соседней комнате, можно вызвать подмогу, коснувшись носком ботинка кнопки под столом… Сколько раз можно применить «Слово погибели», пока конвойные доберутся до кабинета?

– Не бойтесь. – Алистан закрыл глаза. – Я очень устал. Надо полагать, сегодня я ночую в камере?

* * *

Звонок Елены поймал его на подходе к дому.

– Муж, прости, у меня аврал… Сегодня ночую на работе.

Третий раз за прошедшие две недели. Игрис почувствовал себя беспомощным и жалким.

– Слушай, жена…

– Ну, прости-прости. Давай уговоримся: в воскресенье, на день Памяти Равелина, вместе поедем гулять. И пошлем всех прочих подальше.

– Почему бы не послать всех прочих прямо завтра?

Елена молчала в трубку.

– Елка?

– Я не могу уже ее видеть, – призналась жена и прерывисто вздохнула. – Агату. Она насквозь фальшивая. Зовет меня «тетей», а сама только на два года младше!

– Ну не могу же я выгонять из дома твоих родственников!

– Они твои родственники тоже. Когда они приехали, речь шла о недельке-другой. А уже шестая неделя пошла!

– Понятно, – сказал Игрис. – Я подумаю.

Он толкнул калитку. Кот бежал навстречу, высоко задрав хвост, – только что не лаял, приветствуя хозяина. Игрис погладил Льва по огненно-рыжей башке, почесал за ошейником и с тоской подумал, что сегодняшний неимоверно трудный, нервный день закончится одиноким вечером под вопли телевизора за стеной.

– Игрис, Игрис, тебя показывали в новостях!

Агата выскочила ему навстречу – легкая, веснушчатая, очень веселая, в коротком халатике.

– Ты там сделал вот так корреспонденту. – Агата изобразила раздраженный жест рукой. – И сел в машину «Коршуна»! Ты что, видел этого мага-убийцу?

Игрис вспомнил, как перевел дыхание, выйдя из холла «Интеркороны», и как испарилось заклинание, укрывавшее от журналистов. Как он шарахнулся в следующую секунду от припозднившейся съемочной группы – наверное, эти счастливцы и выдали материал в эфир…

– Что говорили в новостях?

– Маг убил женщину в гостинице. Да не простой, а какая-то шишка из «Коршуна»! Правда, они уже трубят по всем каналам, что его подставили. Знаем мы эти подставы… Игрис, ты расследуешь это дело?!

– С чего ты взяла?

– А что ты тогда делал в гостинице?!

– Ну, – сказал Игрис, пытаясь миновать Агату на пути в кабинет. – Там много кто побывал сегодня. Вы уже поужинали?

– Вызвонили пиццу. – Агата состроила скорбную рожицу. – Потолстеем, значит. В холодильнике мышь повесилась…

– Какая мышь?!

– Это поговорка. – Агата рассмеялась.

Пожалуй, Игрис согласился бы терпеть в их доме одну только Агату. Он привык к ней. При всей ее назойливости в ней было что-то… какое-то лекарство от будней.

– Привет! – из гостиной выглянул Борис, Агатин муж. – Агата, уже начинается!

– Бегу! Игрис, малые немножко порисовали на обоях в гостиной, ничего?

* * *