Масоны

- Ну, и черт его возьми! - произнес Егор Егорыч, видимо, желавший поскорее окончить разговор об ревизии. - А какие другие еще есть там новости? - присовокупил он.

- Да новость тоже, вероятно, для вас интересная: в нашем городе опять появился ваш племянник, посетил Катрин и объяснил ей, что он овдовел!

- Как овдовел, и почему же он мне не написал об этом?

- Ничего не знаю-с, - отвечал на это сухо Петр Григорьич.

- Он помешался, значит!.. С ума сошел!.. То тут, то там, то сям, как молния, блестит! - горячился Егор Егорыч.

- Нет-с, он не помешанный, а развратник великий! - возразил Крапчик, не могший более сдерживать своей досады на Ченцова, появление которого на родине было для Петра Григорьича хуже ножа острого, так что в первые минуты после прочтения письма дочери ему пришло было в голову бросить все в Петербурге и скакать к себе, чтобы спасать Катрин от этого негодяя.

- Когда же однако, - продолжал он, - мы с вами явимся на помощь к его сиятельству?

- Что нам ему помогать?.. Пусть действует сам, если поопомнился! произнес резко Егор Егорыч.

- Так, стало быть, вы и не поедете совсем в губернию и не возвратитесь туда? - допрашивал его Петр Григорьич.

Егор Егорыч вышел, наконец, из себя.

- Что вам за дело до меня? - закричал было он; но в это время Антип Ильич, почтительно предшествуя, ввел в нумер к барину высокого старика в белом жабо и с двумя звездами, при одном виде которого Крапчик догадался, что это, должно быть, какой-нибудь сановник, а потому мгновенно же исполнился уважения и некоторого страха; но Егор Егорыч сказал прибывшему гостю довольно фамильярно:

- А, здравствуйте!

И затем представил ему Петра Григорьича, а сему последнему пробормотал:

- Михаил Михайлыч Сперанский.

Петр Григорьич исполнился еще большего уважения:

- Я уж заехал проведать вас: вы меня совсем забыли, - глаз не кажете! сказал Михаил Михайлыч Егору Егорычу.

- А я этой девице послал книги, которые вы рекомендовали, - ответил тот ему свое.

- Что ж, это хорошо, - одобрил Михаил Михайлыч и затем переменил разговор. - Я вчера, между прочим, виделся с Дашковым, который вам, Егор Егорыч, очень благодарен за доставленную записку. Она оказалась весьма правдивою.

- Автор записки перед вами, господин Крапчик! - объяснил Егор Егорыч, показывая на Петра Григорьича, который с трепетною радостью в сердце встал и поклонился Михаилу Михайлычу.

- Очень рад познакомиться! Если я не ошибаюсь, вы губернский предводитель ревизуемой губернии?

- Точно так, ваше высокопревосходительство! - отвечал тот.

Михаил Михайлыч тогда протянул Крапчику руку, которую Петр Григорьич с чувством пожал; в сущности он готов был поцеловать эту руку.

- Ваше высокопревосходительство, - сказал он затем: - после Звездкина следовало бы ограничить и губернатора, влияние которого до сих пор действует на губернию пагубно.

- Его, вероятно, скоро причислят к министерству, по крайней мере, так думает Дашков, - отвечал Михаил Михайлыч.

Егору Егорычу между тем было до тошноты скучно слушать этот деловой разговор.

- Все устроится!.. Что тут беспокоиться об этом? - произнес он, не вытерпев, и потом обратился к Михаилу Михайлычу: - Я, как только получу письмо от этой девицы, привезу вам прочесть его.

- Привезите, прочту с удовольствием, - проговорил тот, уж улыбнувшись; будучи сам не чужд нежности к прекрасному полу, Михаил Михайлыч немножко уж тут и заподозрил Егора Егорыча и, как бы желая его повыведать, он присовокупил:

- Я встречал много женщин, религиозных по натуре, и которые, сколько я теперь припоминаю, только и находили успокоение своим стремлениям в монастырях.

- Именно, ваше высокопревосходительство, в монастырях! - воскликнул при этом Крапчик, чуть ли не подумавший при этом, что как бы хорошо, например, было посадить его дочь в монастырь для преподания ей уроков покорности и нравственности.

Последнее рассуждение Михаила Михайлыча Егор Егорыч прослушал нахмурившись: не монахиню, не черноризную низкопоклонницу и притворщицу желал бы он видеть в Сусанне, а масонку, умеющую практиковать умное делание.

Сперанский, наконец, уехал, обязав Егора Егорыча непременно уделить ему целый вечер.

- Приеду, приеду! - бормотал тот.

Михаил Михайлыч поклонился и Крапчику довольно благосклонно, но в гости его к себе не позвал. Уехал он, опять-таки почтительно провожаемый Антипом Ильичом до самого экипажа. Старый камердинер, чуждый всякой личной суетности, всегда однако был доволен, когда его господина посещали именитые особы, понимая так, что в этом случае достойные достойному честь воздавали.

Оставшись с Егором Егорычем вдвоем, Крапчик воскликнул:

- Вот Михаил Михайлыч так сейчас видно, что человек государственный, умнейший и гениальный! Это, извините вы меня, не то, что ваш князь.

- Вы как узнали ум князя?.. В двадцать минут успели это изведать?.. оборвал его Егор Егорыч.

- Конечно, что вполне я узнать не мог, - уступил Петр Григорьич и потом, будто бы к слову, присовокупил заискивающим голосом: