Масло

— Спасибо. Твоя забота греет душу. Но я уже не переживаю об этом. Береги себя, Рэйко. И отдохни хорошенько в поездке.

Рика ребячливо помахала рукой, как когда-то прощалась с подругой в школе, и Рэйко с облегчением выдохнула.

— И ты береги себя. А что до твоего отца… тут нет твоей вины. Надеюсь, масло не растает!

Автоматическая дверь между ними захлопнулась. «Пока!» — обменялись они сквозь стекло беззвучным прощанием.

Поезд начал движение. Рика прижалась к ледяному стеклу, высматривая уменьшающуюся фигурку Рэйко на платформе. Она отчаянно старалась как можно лучше запомнить образ подруги.

Почему-то ей казалось, что они видятся в последний раз.

* * *

Стоило открыть дверь квартиры, как лицо обдало холодным влажным воздухом. Пахло чем-то вроде стирального порошка и карандашных грифелей, но постепенно запах исчез под напором свежего воздуха из коридора. Рика поняла: это ее собственный запах, несколько дней хранившийся в холодной комнате, словно в коробке.

Тут она едва не закричала.

В конце темного коридора кто-то лежал. Прямо в обуви Рика бросилась к выключателю и щелкнула им. Из груди вырвался вздох облегчения.

Она приняла за лежащего на полу человека упавший плащ. Перед самым отъездом решила, что в плаще в Ниигате замерзнет, и переоделась в пуховую куртку. А плащ просто бросила.

Успокоившись, вернулась к входной двери и разулась. Занесла в комнату дорожную сумку, пакет с накупленными вкусностями забросила в кухню, включила кондиционер на обогрев и, не раздеваясь, рухнула на кровать. Полежав немного, лениво обвела комнату взглядом и поморщилась: какая же она невзрачная. После Ниигаты Токио казался необыкновенно многолюдным и шумным — машины и поезда сновали без продыху. Но тишина комнаты ее оглушила. Возможно, из-за того, что последние несколько дней она провела с Рэйко.

Пока комната не наполнилась теплом, раздеваться не хотелось. Рика лежала на кровати и рассеянно смотрела в потолок. Надо бы протереть испачканный ботинками пол. В этих ботинках она исходила кучу заснеженных дорог в окрестностях Ниигаты, но сил встать не было.

Тут в голове вспыхнули слова Рэйко о масле, и ее словно подбросило. Метнулась в кухню, достала из пакета коробочку, открыла ее и огорченно вздохнула. Брусок, завернутый в фольгу, размяк — можно в руке сжать. Надо бы отправить его в холодильник, но Рика читала, что подтаявшее масло, снова затвердев, теряет часть вкуса и аромата. Ей хотелось попробовать «Саваду» в идеальном состоянии, но не есть же масло просто так. Манако с ее талантом к выпечке истратила бы брусок в два счета. Но у Рики духовки нет, и муки с яйцами тоже. Ни риса, ни макарон, ни хлеба. Только в ящике для овощей одиноко скучали две большие проросшие картофелины. Рика не покупала картофель: кто-то из коллег в офисе раздавал овощи: то ли посылка с малой родины, то ли презент от героев репортажа.

Вода в кране оказалась такой ледяной, что ее тут же передернуло от холода. Но делать нечего. Помыла и почистила картофелины, торчащие проростки старательно вырезала. Затем кинула картофелины в ковшик, залила водой и поставила на плиту.

Вскоре сухой воздух кухни наполнился влажным белым паром с легким запахом крахмала. Сжимающее грудь чувство одиночества отступило. Какое-то время Рика рассеянно наблюдала за подрагивающими в кипятке клубнями. Надо было бы разрезать их…

Не отходя от плиты, она достала телефон и начала отвечать на рабочие сообщения. Привычные будни возвращались. Сообщения от Макото и Китамуры она решила оставить на потом.

Между делом Рика время от времени тыкала картофелины палочкой, проверяя готовность; наконец палочка начала свободно проходить сквозь мякоть.

Горячая вода с грохотом ударилась о дно металлической раковины, и в воздух тут же взвилось облако белого пара. Рика поставила на стол тарелку с дымящейся картошкой, масло и соевый соус. Размяла картофелины, и крахмально-белая мякоть заблестела на свету.

Масло в фольге потеряло форму, и она просто зачерпнула побольше вилкой и положила в тарелку. Картошка окрасилась в золотистый цвет и стала матовой. Сверху Рика капнула немного соевого соуса, пожелала сама себе приятного аппетита и подцепила вилкой порцию.

Горячая картошка, пропитавшаяся маслом, рассыпалась на языке и мгновенно наполнила рот теплом.

Вкус у масла оказался тонким и деликатным, но при этом каким-то солнечным, — такое же ощущение оставляли все молочные продукты из Ниигаты, которые Рика успела попробовать.

Капля соевого соуса приятно оттеняла сладость картошки и масла.

Вилка так и заплясала в руках.

Не успела она опомниться, как тарелка опустела. Она съела все так быстро, что даже не успела ощутить насыщение. Да уж, не ей судить других за обжорство…

Рика вздохнула, все еще ощущая на языке мягкий аромат сливочного масла. Пожалуй, не так уж она и отличается от жертв Кадзии Манако. Наверное, единственное отличие в том, что она в состоянии самостоятельно сварить себе овощи.

— Папа… — вдруг пробормотала Рика.