Маска времени

Анна вскрыла упаковку и достала переносной магнитофон, купленный утром. Она приобрела также и дюжину долгоиграющих кассет, в основном с музыкой, которая нравилась Кейт. Магнитофон был снабжен хорошими динамиками. Анна сразу же вставила две кассеты с записью «Волшебной флейты», чтобы мама могла прослушать оперу целиком и без остановки. Она распорядилась, чтобы музыка постоянно звучала в палате. Во всяком случае, ее звуки хотя бы заглушат шумы работающих приборов.

Музыка буквально взорвала тишину. Анна сидела у постели матери, держа ее ладони в своих, пытаясь уловить любое непроизвольное движение на окаменевшем лице в ответ на божественные звуки Моцарта. Раз или два ей показалось, что на губах Кейт появлялось подобие улыбки, и сердце Анны забилось сильнее. Она сидела и спокойно, мягко говорила, обращаясь к матери.

Примерно через час дверь открылась, и на пороге появился Кемпбелл Бринкман. Он устало поздоровался с Анной, а на Кейт даже не взглянул. Присесть Кемпбелл тоже не захотел.

— Что ты делаешь?

— Ее любимая опера. Я подумала, что это поможет вернуть ее к жизни.

Кемпбелл ничего не сказал, но выражение лица у него было совершенно безразличное.

— Адвокаты Кейт хотят срочно поговорить с тобой. Они предлагают тебе стать управляющей делами матери. Что означает полную недееспособность больной.

Анна медленно встала и вплотную подошла к Кемпбеллу.

— К чему такая спешка? И почему все это надо говорить в ее присутствии? — спокойно, но с гневом произнесла дочь.

— Ее здесь нет.

— Она здесь, Кемпбелл.

В ответ он начал усиленно протирать глаза:

— Тебе сейчас же следует вступить в управление делами. Скопились счета, которые необходимо оплатить, решения, которые следует принять. Даже пребывание Кейт в госпитале нуждается в окончательном оформлении.

Затем Кемпбелл вынул из бумажника визитку и передал Анне:

— Адрес адвокатов твоей матери в Денвере. Пожалуйста, позвони им как можно скорее.

— Хорошо.

— Да, и еще. Страховой агент Кейт сейчас в Вейле. У тебя есть время встретиться с ним?

— Есть. К четырем я вернусь домой.

— Я передам ему.

Сейчас Кемпбелл выглядел еще хуже, чем накануне: под глазами появились огромные черные круги. Он явно не мог найти в себе силы, чтобы взглянуть на больную в постели. Очевидно, что приход сюда был для Кемпбелла не из приятных.

— Я все время следила за ее лицом, — вновь начала Анна. — И уверена, что заметила улыбку.

— Это нервный тик. Время от времени такое иногда случается.

— Она не мертвая, — твердо сказала дочь. — Не мертвая. И ей станет лучше.

— Не станет! Не станет! — вдруг выпалил Кемпбелл. Дыхание его прерывалось, в глазах появились слезы. — Я любил ее. Любил ее так сильно.

Анна пристально посмотрела на Кемпбелла. Неужели догадки Джоргенсена имеют основания? Неужели этот человек мог сделать подобное? Ведь он действительно человек сильных страстей и совершенно не владеет собой:

— Я хотела бы перекусить; этажом ниже есть столовая. Пойдешь со мной?

Кемпбелл и Анна вошли в столовую, переполненную людьми. Анна была голодна и взяла себе порцию куриного паштета и тарелку салата, а Кемпбелл обошелся большой чашкой крепкого черного кофе. Как раз по его состоянию. Ничего удивительного — он находился на грани истерики.

Когда им удалось пристроиться за одним из столов, Кемпбелл уже начал глотать обильно льющиеся слезы.

— Где ты живешь сейчас? — спокойно спросила Анна.

— В Джипсэме.

— Один?

Он только кивнул в ответ, уставившись в свою чашку. Анна подцепила на вилку паштет, пытаясь представить себе Кемпбелла в горах. Джипсэм находился в тридцати милях на запад от Вейла, прекрасное, но совершенно дикое местечко. Кемпбелл отказался от дома в городе, который был слишком мал для его запросов римского патриция, и сам построил великолепный каменный особняк среди тополей на склоне горы Джипсэм с видом на реку Игл. Кемпбеллу принадлежало несколько акров земли вокруг. В доме был бассейн и многое такое, о чем даже и мечтать трудно. В прошлом, в счастливые времена, Анна несколько раз была на его великолепном ранчо в компании приятных, веселых людей. Тогда дом в горах превращался в рай на земле. Но пустой, он казался зловещим, как готический замок.

— Не следует оставаться там одному, Кемпбелл. Почему бы не вернуться в Вейл? Тогда тебе не надо было бы ездить миль восемьдесят в объезд, чтобы навестить маму.

— Терпеть не могу туристов.

— Но дороги слишком опасны в это время года.

— Все равно.

Анна не стала продолжать тему:

— Скажи, поиски мамы были с чем-то связаны? Что она искала все это время?

— Она мне не говорила.

— Ну, может быть, какие-то намеки. Одержимость ведь не в ее характере.

— Я уже сказал, Кейт не особенно жаловала меня своим доверием.

— Да и меня тоже. Я последняя узнаю обо всем.

— Последнее время ты с ней совсем не разговаривала. Ради чего ей, скажи, быть откровенной?

Анна покраснела от неожиданности, и только сочувствие к его горю удержало ее от грубости. Она взяла вилку и вновь принялась за паштет.

— Я ее дочь. Обычно она не имела от меня секретов.

Кемпбелл начинал выходить из себя: