Маска времени

Филипп прижался лбом к ее лбу, и его глаза теперь в упор смотрели в самые зрачки Анны. На губах Анна ощутила горячее дыхание Филиппа. А затем его пальцы коснулись самой ее сердцевины, и от этого прикосновения мир, казалось, перевернулся с ног на голову. Такого Анна уже не смогла вынести.

— Сейчас! — задыхаясь, выкрикнула она.

Анна повалилась на спину, широко расставив ноги так, что это не могло вызвать никаких сомнений. Филипп навис над ней, его горячий живот коснулся ее тела. Он вошел в Анну с потрясающей силой, заставляя ее выгнуться и закричать.

— Ты знал, что так и должно произойти? Знал с самого начала? — спросила она.

— Нет. Только сегодня, когда я увидел бриллианты в Нью-Йорке.

Филипп еще раз вошел в Анну с неослабевающей силой, наполнив ее тело все увеличивающимися приливами наслаждения, и вдруг ей показалось, будто она галопом несется по бесконечной красной долине на черном горячем скакуне, а мир вокруг стал вдруг жарким, обжигающим и радостным.

Анна ощутила приближение нового, более глубокого и мощного оргазма. Она испугалась, что кончит не вместе с Филиппом, выгнулась всем телом в ожидании последнего момента перед сладкими конвульсиями. Анна почувствовала, как ее мышцы напряглись новой, неведомой силой, а тело Филиппа внезапно перестало двигаться.

Затем, глубоко у себя в теле, она ощутила, как брызнул поток его семени. Анна услышала, как он зовет ее, а его тело вновь забилось в конвульсиях.

Время, казалось, прекратило свой бег, а мир замер. Звезды застыли в небе. Воцарилось безмолвие, в котором существовало только всепоглощающее чувство общности и единения.

Но вот постепенно Вселенной будто дали новый толчок, и Анна стала приходить в себя, испытывая несказанную радость и удовлетворение.

Анна все шептала имя Филиппа, а он бережно накрыл их обнаженные разгоряченные тела прохладной простыней и нежно обнял ее.

Анна с трудом всплыла на поверхность из глубины небытия и тут же ощутила, что в постели она одна. Она потянулась за часами — стрелки циферблата показывали 11 часов.

Филипп выскользнул из ее объятий, оделся и исчез, не разбудив Анну, может быть, несколько часов назад. Расстроенная, она встала с постели, накинула на плечи халат и начала искать записку.

Записка, лежащая на кухонном столе, оказалась очень короткой:

«Должен срочно улететь в Нью-Йорк. Позвоню. Филипп».

— Черт побери, — прошептала Анна, чувствуя, как молчаливый плач душит ее. Это все, что он хотел сказать? В первый же день их романа все вышло из-под ее контроля.

Кончиками пальцев Анна слегка коснулась записки. А чего же еще можно было ожидать в подобной ситуации? Может быть, розу в знак признательности? Она сама хотела близости с ним, и Филипп уступил ее настойчивости. Вот и все. Неужели это так?

Но вдруг Анна ясно ощутила: Филипп вновь вошел в нее. От этих воспоминаний о прошлой ночи из глубины медленно поднялась волна оргазма. Огромным усилием воли Анна остановила ее. Жар охватил все тело. Как в бреду, перед ней пронеслись видения его горячего тела, его всепожирающего взгляда.

Когда все кончилось, Анна обессиленно оперлась о стену. Господи, что же все-таки произошло?

Это только секс, влечение или еще что-то?

Такого с Анной не случалось раньше. До этого секс для нее был замечательной вещью, но это был спокойный секс где-нибудь украдкой. Филипп — это сноп огня и ненасытный страсти.

Воспоминания о Филиппе не оставляли ее и во время завтрака. И вдруг Анну поразила мысль: насколько же она была глупа. Филипп не тот мужчина, который нуждается в женщинах в такой же степени, в какой женщины нуждаются в нем. Анна поняла это интуитивно. В сексе, конечно, Филиппу нет равных, но ни о каких других более глубоких отношениях можно было не мечтать. Эмоционально Филипп ничего не мог дать взамен, но ничего не ждал и от женщины.

Ему не нужно бремя нежелательных эмоций, которое только сдерживало бы его стремление к высшей цели его жизни, известной только ему одному. Филипп брал наслаждения там, где находил их, расплачиваясь с женщиной тем же самым, избегая неприятных сцен и объяснений.

И вдруг Анне стало интересно, что бы почувствовала она, если бы удалось приручить подобного человека. Слишком скоростным спортивным автомобилем представился ей Филипп, слишком сильным наркотиком, разбушевавшимся морем. Но Анна ясно поняла, что назад, в прежнее состояние, ей уже не вернуться.

А может быть, шанса приручить его у нее и не будет? Может быть, он взял от Анны все, что хотел, и возвращаться не собирается?

От этой мысли Анна почувствовала приступ тошноты.

Она вымыла посуду, а затем позвонила в больницу в Англии, где Эвелин должны были сделать очередную операцию. На другом конце провода ей ответили по-английски холодно, но вежливо.

— Это сестра, чем могу помочь вам?

— Меня зовут Анна Келли, я звоню из Соединенных Штатов. Я хочу узнать, как прошла операция у моей бабушки Эвелин Годболд.

— Мистер Вейр, хирург, сейчас находится в палате. Думаю, он объяснит вам лучше меня. Пожалуйста, не вешайте трубку.

Через короткое время послышался мужской голос: