Маска Владигора

— Уж много ты мне вопросов задал, витязь, не знаю, как тебя величать! Но отвечу. Оттого я Пустень покинул, что три дня искавши в нем своего господина, там его не нашел. Собрался было в Ладор, да дружинники мои возразили: для чего ехать, коли ждет нас там верная казнь. Давай, говорят, в лесное городище поедем да станем свободными, ни перед кем ответа держать не желающими мужами. Вот и стали разбойниками. Но если ты и впрямь Владигор и в Ладор путь держишь, то прими от дружинника своего верного Бадяги совет: ждут там не страшилище, которым стал ты, а их прежнего князя. — Помолчав немного и не слыша ответа Владигора, Бадяга с жаром продолжал: — С кем возвращаешься? С борейцами, с ненавистниками синегорцев?! Да ты большим изменником перед Синегорьем стал, чем я перед Владигором! Слушай, оставайся ты у нас, княже! Нашли мы здесь в лесу сокровища немалые, те, что еще от прежнего князя оставались. Город закладывать будем, дружину сильную из окрестных смердов соберем, я тебе свое княжение отдам, как прежде тебе служить буду, хоть и уродом ты стал. Только не возвращайся в Ладор — не сносить тебе там головы!

Владигор, рассмеявшись, похлопал Бадягу по плечу:

— Не с борейцами возвращаюсь в Ладор, а со своею супругой, Кудруной, за которой ездил в Пустень и которую ты, мерзавец, чуть деревом не придавил! А с разбойниками лесными мне якшаться негоже! Уйди с дороги, Бадяга! А то знаешь ты меня — всех вас на куски изрублю, да на такие мелкие, что и лисе нечего подобрать будет! Быстро чтоб деревья с дороги убраны были!

Бадяга, расслышав наконец в изменившемся голосе князя прежние властные интонации, закричал своим «ребятам», среди которых, приметил Владигор, и впрямь были женщины — те, что обхаживали его и дружинников в своем лесном дворце:

— А ну, братцы, расчистим князю дорогу!

Тут же закипела работа. Стволы деревьев, мертвые люди и лошади были с дороги убраны, товарищи убитых борейцев и сами разбойники рыли могилы, снимали с бездыханных тел доспехи, увязывали в узлы и крепили их к седлам. Скоро путь был свободен, и Владигор, даже не попрощавшись с Бадягой, приказал борейцам двигаться дальше.

— И кто же это не верил, что ты — настоящий повелитель Синегорья? — услышал Владигор приторный голос Краса. — Так биться мог лишь синегорский князь! О, Синегорье может быть спокойно — к ним возвращается истинный Владигор!

Владигор в ответ лишь сверкнул из прорезей маски глазами и отъехал в сторону от Краса.

Кудруна же, видевшая, как сражался Владигор, как командовал он потом разбойниками, впервые задумалась: «А может быть, витязю, князю и не нужно иметь красивое лицо? Этот урод, выдающий себя за Владигора, очень смел и горд, совсем как настоящий князь».

4. Изгнание

Долго ехали по осенним убранным полям, пересекали вброд реки с уже студеной водой. Наконец показались сторожевые башни и кровли княжеского дворца Ладора.

— Вот она, моя столица! — не удержался от восклицания Владигор. Крас промолвил со своей обычной издевкой:

— Твоя, конечно, твоя, Владигор. Вот будет славно, если нам удастся посетить ее. Нас пустят?

— Что за вздор ты несешь, старик! — возмутился Владигор. — Кто же посмеет не пустить в Ладор меня, князя Синегорья? Поскорей же подъедем к воротам!

Оправив княжескую мантию, сняв с головы шлем и держа его на согнутой левой руке, Владигор первым подъехал к воротам ладорской крепости. По обе стороны от него — Крас и Хормут, тоже принаряженные, за ними — возок Кудруны с впряженными в него двумя прекрасными белыми жеребцами. Двести пятьдесят воинов в блестящих доспехах попарно ехали за главными лицами процессии.

Из окон надвратной башни на них смотрели три стражника. Ворота были закрыты. Владигор снял с пояса рог и трижды протрубил сигнал, который в Ладоре все знали. Он ожидал, что стражники тотчас бросятся отворять ворота.

Однако стражники оставались неподвижными, они с холодным любопытством приглядывались к костюмам, доспехам и лицам всадников, но не двигались с места. Их бесстрастность наконец разозлила Владигора:

— Эй, олухи, пни дубовые, вы что там, заснули? Не видите, что ли, кто к вам вернулся?

Один из стражников, пожилой уже воин, зевнул и спокойно ответил:

— И кто же это к нам вернулся? Чтой-то не разберу. Гость какой-то заморский и, судя по всему, из Бореи, страны, Синегорью совсем-таки не дружелюбной.

Владигор, свирепея от ярости, закричал:

— Какой я тебе гость заморский?! Ты что, не слышал разве, что я тебе княжеский сигнал проиграл? Не видишь разве и знак мой: две стрелы перекрещенных и меч, что на щитах намалеваны?! Кудруну, супругу свою, за которой ездил в Борею, тебе, дуралею, показать, что ли?

Стражник отвечал Владигору все так же бесстрастно: