Маска Владигора

Владигор слушал перебранку с чувствами противоречивыми. Он не постыдился бы надеть личину, хоть и не делал этого ни разу прежде, но ему стыдно и неприятно было состязаться с этими людьми, которые были не способны следовать правилам состязания, бранились, как рыночные торговки, радовались дармовщинке и совсем не горели желанием овладеть Кудруной, интересуясь лишь ее приданым.

Прислушиваясь к расшумевшимся гостям, Владигор не заметил, как красивый и молодой, с узкой полоской едва пробившихся усов, витязь поднялся с места и подошел к одному из слуг, уходившему из зала с подносом, заваленным обглоданными костями и опорожненными блюдами. Витязь этот, в нарядной свите, с богатым поясом, что перетягивал его стройный стан, что-то шепнул слуге и положил ему на поднос слиток серебра. Глаза слуги алчно блеснули, он кивнул гостю, предлагая ему следовать за собой. Когда они оказались вне зала, юноша сказал:

— Получишь еще серебра, если укажешь мне дорогу к княжне.

Слуге очень хотелось получить вознаграждение, но он опасался гнева Грунлафа.

— Господин, — бормотал он, — если князь узнает, что я показал вам дорогу к княжне Кудруне, он вздернет меня на дворцовой стене для острастки другим прислужникам.

— Дурень, — возразил витязь. — Он ничего не узнает, если ты сам не проболтаешься ему об этом. Да и с дочкой Грунлафа ничего не случится — я лишь молвить хочу ей пару словечек, и тотчас назад. Ну, берешь серебро?

Спустя минуту юный витязь смело шагал по коридорам дворца, а слуга, поставив поднос с объедками на пол, бережно прятал за пазуху два серебряных слитка.

— Кудруна, прекрасная Кудруна! — проговорил витязь приглушенно, остановившись напротив двери, ведущей в покои дочери Грунлафа, и осторожно постучав в нее. — Прошу тебя, поговори со мной совсем недолго!

Молчание было ответом витязю, и ему пришлось постучать снова. Но вот за дверью послышались шаги, и девичий голос произнес:

— Кто стучится ко мне так поздно? Ты, непрошеный гость, видно, хочешь, чтобы я позвала стражу, которая тебя лишит жизни уже за то, что ты имел дерзость ломиться в мои покои!

— Нет, я не собирался нарушить твой сон дерзким вторжением! — страстно и умоляюще заговорил юноша. — Но я один из тех, кто приехал, чтобы добиваться твоей руки!

— Вот и добивайся ее на состязаниях, — строго ответила Кудруна. — Похоже, ты не больно-то в себе уверен, если пытаешься склонить меня к свиданию прежде, чем доказал, что луком владеешь так же хорошо, как языком.

— Что ты, Кудруна, что ты! — шептал витязь, приблизив лицо к щели между дверью и косяком. — Лук не дрогнет в моих руках, а глаз мой столь зорок, что не голубку, выпущенную из рук твоих, а малую синицу я сумею сразить, почти не целясь.

— Так что же тебе мешает завладеть мною, победив других гостей? — дрогнул голос Кудруны.

— Просто я опасаюсь, что Грунлаф, даже если и стану первым я, не отдаст тебя мне, витязю неродовитому. Все твердят, что Владигор станет твоим супругом.

— Что же, Владигор — известный князь и храбрейший витязь. Я бы с великой радостью сняла с него обувь перед постелью брачной!

— Но ведь ты его не знаешь! Видела ли ты его лицо? О, это почти урод! Злые глаза выглядывают из-под косматых бровей, волчьи клыки торчат из вечно мокрого, сочащегося зловонной слюной рта, уши, как у рыси, стоят торчком, а волосы — как щетина кабана!

— Но… но, — заволновалась Кудруна, — я такого страшного не видела сегодня среди вас! Ты лжешь мне, витязь!

— Нет, не лгу! Просто Владигора не было сегодня! Посмел бы он явиться! А на состязаниях все наденут личины, вот и не увидишь ты Владигора прежде, чем Грунлаф, желая союза с ним, не соединит ваши руки. Не отвертишься потом! Ты же, дверь немного приоткрыв, на меня взгляни — увидишь, как красив я и строен, как нежны мои щеки, как пылают мои глаза! Ну же, посмотри!

Заскрипела щеколда, и дверь приотворилась. Кудруна с выражением крайнего любопытства на лице выглянула в коридор. Тотчас в правой руке юноши блеснуло жало длинного и узкого ножа, а левая его рука ухватилась за кромку двери. Еще мгновение — и он, с силой рванув дверь на себя, ворвался бы внутрь… как вдруг чьи-то еле слышные шаги заставили юношу резко повернуться и вскрикнуть. Перед ним стоял необыкновенный старик — глаза его исторгали языки пламени. Дверь мгновенно захлопнулась, а витязь так и остался с раскрытым от изумления ртом, не в силах оторвать взгляд от страшных глаз старика.

— Прекрасная Карима, что ты делаешь во дворце Грунлафа, да еще в наряде витязя? — зашептал Крас на ухо «юноше», когда, взяв за руку переодетую княгиню леса, отвел ее, покорную, подальше от горницы Кудруны. — Неужели ты тоже решила попытать счастья на состязаниях стрелков из лука?

Карима, выдержав взгляд колдуна, ответила:

— Нет, не руки дочери Грунлафа я хотела добиваться, а, пробравшись во дворец, зарезать ту, кто стала причиной гибели всех наших мужчин! Ведь они умирали с ее именем на устах!

Крас тихо рассмеялся, глаза его потухли: