Маска Цирцеи

Испугавшись, я резко обернулся. Человек в золотой мантии лежал на полу в луже ярко-красного цвета. Лужа постепенно расплывалась, становясь все больше и больше.

— Опихон, — пробормотал Панург. — Да, плохо. Ты не сможешь помочь.

— А Хронтис? — спросил я.

Фавн пожал плечами.

— Это Опихон спас Цирцею? — высказал я новое предположение.

— Забавно, но это так. Хронтис тоже подозревал об этом. Поэтому Опихон использовал нас. Вероятно, ты знал это, или чувствовал, когда беседовал с ним. Я еще до конца не уверен относительно всех деталей. Но Сайну снова предали, и Опихону пришлось снова попытаться…

Фавн посмотрел вниз на неподвижное тело. Лицо фавна оставалось безразличным.

— Благодарю богов, что мы, фавны, защищены от такой слабости, как любовь, — продолжал он. — Это может привести к ужасным вещам, например, к вот такому концу…

— Он любил Сайну?

Панург пожал плечами:

— Любил или думал, что любит… Опихон был обречен. Аполлон не признает несовершенных с физической точки зрения жрецов. Он надеялся пережить затмение, до которого осталось совсем немного времени. Аполлон отверг бы его, и Хронтис занял бы место своего учителя. Все было решено… неделей раньше, неделей позже — так должно было случиться. Я думаю, именно в такие моменты человеком может овладеть слепая безответная любовь. Вероятно, он поддался секундной слабости… попытался изменить судьбу Сайны. Кто знает? Смерть или любовь играет большую роль в жизни человека? Я рад, что мы, фавны, не знаем ничего подобного.

— Почему Хронтис убил его здесь и именно сейчас? — спросил я, кажется, начиная понимать, что же здесь на самом деле произошло.

Ответ Панурга удивил меня.

— Чтобы Опихон не спас тебя. Я думаю, Опихон решил: если кто-то живой сможет помочь Сайне сейчас, так это только Язон. Правда, ты предал ее, но он считал, что ты сделал это только для того, чтобы, в конце концов, спасти ее. Ты — слуга Гекаты. Он так считал. Без тебя у него не осталось бы никакой надежды, и он пытался освободить тебя, пока еще не поздно.

— И не смог?

— Умер, — поправил меня Панург. — Хронтис рассмеялся и ушел, решив, что рано или поздно ты сойдешь с ума… У меня нет времени, я тоже ухожу. Теперь ты все знаешь.

— Где Сайна сейчас?

— В темнице. Сейчас она в безопасности. Хронтис поведет ее на алтарь только в час затмения.

— Сколько у меня времени?

— Чтобы все узнать, ты должен побеседовать с Хронтисом. Только он точно знает время затмения.

— Я спрошу у него, — кивнул я. — Можешь отвести меня к нему?

У Панурга отвисла челюсть.

— Что? — переспросил он. — Ты, должно быть, сошел с ума! Хронтис будет…

— Он расскажет мне то, что я хочу знать. Я уверен. Ты поправишь меня, если я ошибаюсь. Ведь так? — я усмехнулся, поражаясь собственной самоуверенности, которой никогда раньше не отличался. Странно, но свет Аполлона прочистил мне голову, я словно проснулся после долгого сна. Теперь я знал ответы на многие вопросы. Я стал другим, перестал словно слепой бродить во мраке.

— Ты жил на Эя в те времена, когда там побывал первый Язон, — объявил я. — Не удивлюсь, если ты знаешь, почему золотое руно обладает такой силой.

Фавн растерялся.

— Руно? Оно могущественно. Но… этому есть много объяснений.

— Я знаю, — отмахнулся я. — Руно подобно некоему биологическому механизму. Первый Язон думал, что это волшебство, но в моем мире все имеет научное объяснение. Что я хочу сказать… Маску надо принести в Гелиос.

— Она никогда не покинет Эя.

— Но в ней живет душа первой Цирцеи. Она, как и Язон, должна снова возродиться, чтобы помочь найти выход из создавшегося тупика.

Панург усмехнулся.

— Ты говоришь, словно герой, — с иронией заметил он. — В час затмения твоя храбрость может растаять как туман, но я тебе помогу. Я отведу тебя к Хронтису, и пусть Геката поможет тебе.

10. Новая сделка

Час спустя я пил вино с Хронтисом. Вот жрец вновь передал мне кубок. Слуга Аполлона считал, что я пьян гораздо сильнее, чем было в действительности. Вино Гелиоса оказалось слабее тех напитков, которые мне приходилось пить в моем родном мире.

— Я знаю… Тебе не нужно повторяться, — бормотал я. — Не каждый, посмотревший в глаза Аполлона, остается в своем уме, но я из другого мира. Я не испытываю ненависти к тебе за то, что ты хотел избавиться от меня. Ты бы убил меня, если бы смог. В моей смерти — твое спасение. Но я — жив. И теперь равновесие сил сместилось.

— Вероятно…

— Очевидно, ты не хочешь, чтобы кульминация войны между Аполлоном и Гекатой произошла при твоем правлении?

— Да, иначе мы все можем погибнуть. Я смотрю несколько дальше, мне нравится жить.

Он говорил вполне искренне.

— К тому же вы не верите в богов. Но я ведь тоже не так прост. Твоя долгая жизнь может неожиданно оборваться, если Аполлон встретится с Гекатой.

Жрец снова налил мне вина.

— Они не могут встретиться просто так, как это делаем мы. Только при определенных условиях они могут сразиться, и только определенным оружием, не знаю уж почему так, — я остановился, выпил еще вина.