Маска призрака (ЛП)

Евангелина не ответила. Когда показалась ручка двери хранилища, она подбежала и потянула ее. Массивная дверь открылась с тяжелым скрипом. Перед ними находилась комната филактерий, такая же, какой она её видела в последний раз: огромные мерцающие колонны красных склянок — кровь каждого мага в Башне, и даже больше. Комната пульсировала темной энергией, от чего по спине Евангелины пробежала дрожь.

Втроем они вошли в комнату, на мгновение забыв о суматохе, которая царила на уровнях ниже. Винн с широко распахнутыми глазами смотрела на колонны. Может, она впервые видела комнату филактерий? Она была поражена, или в хорошем, или в плохом смысле этого слова — сказать точно было сложно.

Евангелина подошла к огромной центральной колонне.

— Кажется, я помню, где расположена филактерия Риса. Надеюсь, Усмиренные поставили её обратно на…

— Подожди, — Винн изучала ближайшую колонну. Она вытянула руку и пальцами провела по стеклянным бутылкам…  и постепенно выражение её лица стало мрачным. Это был гнев, злость, растущая с каждой минутой.

— Мы не можем ждать, Винн.

— Даже если мы найдем филактерию Риса, филактерии остальных Первых Чародеев тоже здесь. Их освобождение ничего не значит, если их смогут снова выследить.

Евангелина почувствовала, что что-то не так.

— Что ты предлагаешь?

Винн посмотрела на Шейлу.

— Разгроми её, — сказала она. — Разгроми все на части.

Если бы голем могла улыбнуться, то сейчас она улыбалась. Она живо подошла к центральной колонне. На секунду Евангелине задумалась, а не должна ли она остановить голема. Уничтожить филактерии? Это было…  немыслимо. Или нет? Она всегда с сомнением смотрела на то, что храмовники используют магию крови просто из-за удобства. И есть ли смысл отступать сейчас?

Она сделала свой выбор. Они все сделали.

Евангелина смотрела, как Шейла дошла до колонны. Голем на мгновенье посмотрела наверх, и затем, сцепив обе руки, подобно огромному молоту, с силой ударила по колонне. От звука разбивающего стекла можно было оглохнуть. Затряслась вся колонна и все полки с бутылями, которые падали на пол и катились по нему с выливающимися из них содержимым.

Шейла замахнулась ещё раз, и на этот раз колонна не устояла. Евангелина интуитивно почувствовала всю силу удара. Витая, железная лестница вокруг колонны внезапно отошла, сначала почти согнувшись пополам, после чего окончательно упала. Падая, она едва не задела голема и подняла облако пыли. Вслед за ней начали трястись и рушиться другие колонны, с каждой из которых падали десятки склянок с кровью.

С громким ревом голем ударила по колонне ещё раз. На этот раз она поддалась окончательно. Колонна закачалась, на голема попадали последние из устоявших филактерий, покрывая её красным стеклом, и затем она опрокинулась. С громким грохотом она столкнулась с одной из окружающих колонн, которая упала вслед за ней. Падая, она, в свою очередь, тоже толкнула соседнюю, которая упала на следующую… началась цепная реакция, которая закончилась разгромом всей комнаты. Обрушивался даже потолок.

И Винн, и Евангелина попятились ко входу, закрывая лица от поднявшегося в хранилище облака пыли. Казалось, что вокруг них разваливалась вся башня. Евангелина словно онемела — масштабы разрушений были впечатляющими.

Когда шум начал стихать, она посмотрела на то, что оставалось за дверью хранилища. Почти ничего не было видно, кроме пыли и темноты. Казалось, что внутри комнаты ничего не могло уцелеть; или, что голем мог выжить. Но постепенно из хранилища проступил силуэт громадины, каждый шаг которого сопровождался хрустом разбитого стекла.

Появилась Шейла — каменное чудище, полностью покрытое осколками стекла…  и с широкой улыбкой.

— Это было какое-то странное удовлетворение, — сказала голем.

Теперь слышались звуки железных сапог, бегущих вверх по лестнице и сопровождаемых криками людей. И людей было много.

Евангелина приготовилась. Сейчас должна была пролиться кровь.

У Коула начинали болеть ноги. Он ждал в тенях, недалеко от входа в подземелья, и смотрел.

Ему бы вообще не пришлось прятаться, если бы он не был с незнакомкой: женщиной с короткими рыжими волосами, та Старая Женщина звала её Сестра Лелиана. Это должно было обозначать, что она была священницей. Но, если это было так, то она не была похожа на священницу. Она носила медную кольчугу, черные кожаные ботинки, которые доставили ей до бедра, и за её плечами был длинный лук, украшенной резьбой. Он никогда не видел более изящного лука. Казалось, она дралась с такой легкостью, с которой дышала. Были ли ещё такие священницы? Он понятия не имел.

С тех пор, как Евангелина и другие ушли, Сестра и Коул не обмолвились ни словом. Они сидела, пригнувшись рядом с ним, не спуская глаз с храмовников. Он хотел задать ей вопросы. Откуда она знала Пожилую Женщину? Она знала Риса? Он смутно вспомнил, что она стояла рядом с женщиной с высокой шапкой, в том священном месте, которое пахло духами, но тогда она выглядела иначе.