Маска Ктулху

— Дело в том, Хэддон, что это колоссально — какая необузданность воображения. Вот только я уже не уверен, что это и впрямь воображение — сильно я в этом не уверен. Я долго ломал голову над этим пунктом в дядином завещании: никак не мог взять в толк, почему он хотел, чтобы дом непременно уничтожили. И справедливо допустил, что причина должна крыться где-то на страницах тех книг, что он столь тщательно перечислил, обрекая на уничтожение. — Пол показал на инкунабулу на столе перед ним. — Поэтому я изучил их и могу вам сказать: я обнаружил там невероятнейшие странности, такой причудливый кошмар, что иногда я даже сомневаюсь, стоит ли дальше закапываться в эту тайну. Честно говоря, Хэддон, с делом эксцентричнее я не сталкивался ни разу — и, должен сказать, оно потребовало углубленных исследований. Книгами, собранными дядей Амосом, не обошлось.

— В самом деле, — сухо вымолвил я. — Осмелюсь предположить, вам пришлось для этого поездить.

Он покачал головой:

— Отнюдь, если не считать единственного похода в библиотеку Мискатоникского университета. Я понял, что с таким же успехом дела эти можно вести посредством почты. Помните дядины бумаги? В них я нашел, что он заплатил сотню тысяч за некую рукопись в переплете — из человеческой кожи, кстати. Там имелась загадочная приписка: «в дополнение к обещанному». Я задался вопросом, что же за обещание мог дать дядя Амос и кому — тому ли, у кого приобрел этот «Текст Р’льеха», или же кому-то другому? После чего я пустился искать имя продавца книги и в конце концов обнаружил его — вместе с адресом. Один китайский жрец из Внутреннего Тибета[33]. Я ему написал. Неделю назад пришел ответ. — Пол наклонился вбок и стал шарить в бумагах на столе, пока не нашел искомое и не протянул мне. — Я написал от имени дяди — как будто не вполне доверял той сделке, словно забыл или же хотел избежать выполнения данного обещания. Его ответ был так же загадочен, как и дядина приписка.

И верно — на смятом листке, переданном мне Полом, не было ничего, кроме единственной строки, начертанной странным угловатым почерком, без подписи и даты: «Дать пристанище Тому, Кого Нельзя Именовать».

Полагаю, я глянул на Таттла так, что в глазах у меня явно отразилось изумление, потому что Пол улыбнулся, прежде чем ответить: