Мартин Заландер

— В наши годы? С чего бы нам стареть, коли мы этого не желаем? Что же до иллюзий, то они ранят не больше, чем разноцветные мыльные пузыри, лопающиеся перед носом!

Так он сказал больше в шутку, чтобы развеять серьезный настрой жены, от которого ему стало не по себе. Ведь из многочисленных противников столь долгосрочной школьной программы ни один еще не отваживался высказаться подобным образом.

— Давай-ка оставим истории, которые тебе не в радость, — продолжал он, и поговорим о детях, чью свадьбу ты только что вспомнила. Я давно хочу тебя спросить, отчего совершенно не видно молодых жен. Или та либо другая заезжали в мое отсутствие? Раньше, на первых порах, они часто и с удовольствием встречались у нас, когда сопровождали мужей в город, но и этого давненько уже не случалось.

Мария Заландер посерьезнела пуще прежнего, однако сказала только:

— Не знаю, в чем там дело, но я тоже заметила. Из их коротких писем и вовсе ничего понять невозможно. Я думала, тебе известно побольше, ты ведь общаешься с зятьями, которые здесь бывают еще реже.

— Да и у меня встречи прекратились. Я доверительно прибегал к услугам обоих в их округах, но, едва только заметил, что они поднимают при этом непомерную шумиху, а именно используют любой пустяк как повод для разъездов и увеселений, то как тесть почел своим долгом прекратить такого рода общение. Кстати, я не имею в виду ничего дурного, люди-то они еще молодые!

Тут г-жа Заландер легонько вздохнула и сказала, что все-таки знает чуть больше, нежели муж, хотя и ничего особенного, но молчать дальше не станет. И продолжала:

— Вот уж полгода ни Зетти, ни Нетти сюда не заезжали; из надежного источника я, однако, узнала, что и друг с дружкою они почитай больше года не видаются, вроде бы даже избегают одна другую, как могут, а ведь первое время навещали друг дружку каждую неделю, то встречались в Лаутеншпиле, то в Линденберге. Что же это такое? Что стряслось? Я не знаю, и никто, кажется, не знает.

— Возможно, это ребячество, — заметил Заландер, с некоторым удивлением. — А возможно, и нечто большее! — добавил он после минутного раздумья. — Возможно, обуревавшая их одержимость близнецами в конце концов преобразилась в другую идею или породила детеныша, коль скоро у них самих детей нету!

— Может статься, — возразила жена, — в конечном счете как раз бы и хорошо, если у них вообще не будет детей. У меня предчувствие, что там не все в порядке, а дочери не смеют довериться нам, то бишь мне, ведь поставили-то на своем.

— В таком случае надобно постараться все разузнать и помочь им!

— Я тоже об этом думала, но как это сделать — с пользою, а не во вред?

— По-моему, проще всего в один прекрасный день нагрянуть к ним с визитом, тем более что мы давно им таковой задолжали, ведь только по разу навестили ту и другую! Коли мы в погожий денек доедем утренним поездом до Унтерлауба, прогуляемся пешочком к Зетти и побудем там часок-другой, то хотя бы приблизительно увидим, как там обстоит и можно ли что-нибудь разузнать. Затем сядем на другой поезд и отправимся к Нетти, а Зетти пригласим составить нам компанию. Вот и поглядим, согласится ли она, и что скажет, и что будет дальше. Ну а вечером вернемся домой.

Г-же Заландер это предложение пришлось куда больше по душе, чем она показывала, как и тревога ее была куда глубже. Вот почему они отнюдь не стали откладывать поездку в долгий ящик; в один из ближайших дней сошли в Унтерлаубе с поезда и пешком направились в так называемый Лаутеншпиль. И когда перед ними открылся прелестный вид: дом средь сквозистой буковой рощи, что полукругом опоясывала его и звенела щебетом зябликов, — Мартин Заландер сказал:

— Впрямь было бы странно, если бы в такой мирной идиллии могла угнездиться серьезная беда! Как аккуратно расчищен граблями весь гравий во дворе, и деревья в парке превосходно ухожены, а вверх по склону за ними пышно зеленеет большой, настоящий лес!

— Да, красивое место! — отозвалась г-жа Мария. — Может быть, даже чересчур красивое для праздных сердец!

Они обошли вокруг дома, у задней двери которого, как и у парадной, была устроена маленькая оранжерея в старинных горшках. Возле одного из деревьиц стояла г-жа Зетти Вайделих в нарядном платье, обрывала увядшие листья. В профиль ее лицо казалось осунувшимся, бледным, а главное — безрадостным.

— Смотри! — шепнула Мария Заландер, тронув мужа за плечо.

На миг Мартин приостановился, глядя на дочь, а затем еще проворнее направился к ней, так что Зетти услышала легкий хруст гравия и обернулась. При виде отца с матерью лицо ее просияло необычайной радостью, разорвавшей пелену печали, которая едва не затянула его. Она неуверенно пошла им навстречу и, только заметив, что родители ускорили шаги, со всех ног устремилась в их объятия.

— Выходит, надобно приехать сюда, чтобы тебя повидать? — сказали они. — И Нетти тоже? Как вы себя ведете?

Зетти густо покраснела и потупилась. Потом смущенно отвечала:

— Не знаю, я не отлучаюсь из дома, а вы разве и с Нетти тоже не видались?

— Как и с тобою! Что стряслось? — спросила мать.