Мартин, Мартин...

Мартин совсем позабыл про фокус с дверным звонком, вспомнил про него слишком поздно — в тот самый миг, когда нажал на кнопку. Его так сильно ударило током, что у него чуть не отнялась рука, а в передней раздался приглушенный звонок. Мартин замахал рукой, пытаясь унять боль.

«Идиотский фокус — эта шуточка со звонком! Черт, до чего же больно!»

И все равно Мартин широко ухмыльнулся. В последний раз, когда ему случилось наблюдать эту шуточку, жертвой ее стали полицейские, разыскивавшие Мортена. Да, фокус, может, и не такой уж дурацкий, только не надо о нем забывать.

Мартин изо всех сил толкнул дверь ногой, но все равно никто ее не открыл. Тогда он понуро побрел на улицу.

Может, ему сходить в то самое кафе, куда их водила Гелла? Как знать, может, она сейчас там? Мартин зашагал назад к рынку.

По улице ему навстречу ехал автобус. И тут Мартина словно опять током ударило! В автобусе на предпоследней скамейке сидела мама! Да, да, это она, никаких сомнений.

Мартин помчался, как ошалелый, на красный свет. Он мчался мимо гудящих машин, мимо сердитых мотоциклистов. Какая-то женщина что-то крикнула ему вслед.

— Уймись, тетка! — огрызнулся он.

Краешком глаза он успел заметить, как женщина повернулась к соседке и, сердито размахивая руками, принялась что-то ей говорить.

Мартин мчался вслед за автобусом так, точно это был самый последний в мире автобус. И он нагнал его.

Прежний его билет и тут сгодился; шофер не очень-то внимательно взглянул на него, когда Мартин стал проталкиваться в набитый битком автобус.

И вот наконец он там. Там, где ему больше всего на свете хочется быть, — рядом со своей мамой.

Около мамы сидел какой-то старик, от него разило табаком.

Мартин перегнулся и потянул мать за рукав:

— Мама, привет! Это я, мама!

Мать повернулась к нему, и Мартин увидел, что на одном глазу у нее синяк и вся щека в кровоподтеках.

— Ах ты мой милый! Как же ты здесь очутился, сынок? Я только что получила твое письмо. Почему же ты не в Ютландии?

Вопрос — ответ. Вопрос — ответ. Карусель вопросов и ответов.

Мать схватилась за голову.

— Ничего не понимаю! А где Гелла?

Резко дернувшись, автобус остановился. Мартин чуть не упал. Старик, от которого несло табаком, встал — ему надо было сходить на следующей остановке. И Мартин уселся рядом со своей мамой.

— Я потому из детского дома сбежал, что там совсем плохо было, — начал он. — Они велели мне письма писать, а сами не отправляли их. И твоих писем мне не давали…

Столько всего хотелось ему рассказать маме, что он сыпал скороговоркой и при том запинался на каждом слове.

— Так где же ты сейчас-то живешь?

— Почти что по соседству с тобой, там вроде коммуналки для молодых. Мне разрешили там жить, полиция разрешила, и там очень даже здорово! Пойдешь со мной туда? Или, может, не хочешь?

Мать обняла Мартина за плечи.

— Хочу, конечно, хочу… Где же нам сходить?

— А на той же остановке, где всегда! — Мартин продолжал допытываться: — Мама, а кто это теперь в нашей квартире живет? И почему у тебя на глазу синяк?

Он испытующе глядел на мать.

— А это он меня ударил. Тот, что в нашей квартире живет. — И, помолчав немного, спросила: — Это ты в погреб наш заходил и велосипед свой взял?

Мартин кивнул. Но ничего не сказал ей про пистолет и про другие вещи, которые обнаружил в подвале.

— Он почему-то очень нервничает, — продолжала мать. — Думаю, он скоро съедет с квартиры, а может, уже съехал.

Мартин чуть было не рассказал ей, что часом раньше видел его на стоянке, но почему-то все же решил промолчать.

— Так ты, значит, не знаешь, съехал он или нет? — спросил он.

Мать покачала головой:

— Я уже несколько дней дома не была, — и выразительно показала на синяк.

— Так где же ты была, мама?

— У бабушки твоей, где же еще!

И снова Мартин задумался, как быть дальше…

— Знаешь что, мама, пойдем ко мне, в коммуналку нашу. Там Флемминг, Оле и Курт, уж они как-нибудь рассудят наши дела, правда, мама, они нам помогут!

— А знаешь ты, где Гелла? — спросила мать.

Мартин кивнул:

— Во всяком случае, знаю, как ее разыскать.

— Да, мы должны найти выход, должны наладить нашу жизнь, — сказала мать.

Автобус уже доехал до остановки, где им надо было сходить. Они пересекли площадь и зашагали по улице.

— За углом наша коммуналка! — объявил Мартйя. — Сейчас дома только Лиза, но она ужас какая славная, вот увидишь, она сразу заставит тебя пить кофе.

Вдвоем они подошли к коммуналке, и, правда, дома оказалась одна только Лиза.

— Здравствуйте, добро пожаловать, — вяло процедила она, подозрительно косясь на мать Мартина.

— Здравствуйте, — сказала та, — я мать Мартина.

— Знаю, — сказала Лиза.

Она испугалась, что женщина тут же уведет с собой Мартина. Само собой, это ее право, но от одной этой мысли у Лизы сжалось сердце. Конечно, она понимала, что мальчик ненадолго «поступил» к ней в сыновья, что скоро он их покинет, но… но только бы не сейчас, только бы не сегодня!..

Так много всего, так ужасно много всего хотелось ей сделать для этого мальчика, так хотелось ему помочь, и она никому не позволит сорвать ее замысел, даже его родной матери!