Мартин Лютер Кинг. Жизнь, страдания и величие

Белые стали распускать слухи, что Кинг, Эйбернети и другие руководители чернокожих прикарманивают деньги, собранные МАУ, что Кинг уже купил себе новый «кадиллак» и многоместный «бьюик». Представители белых распространяли эти россказни среди негритянских священников. Они попытались внушить каждому из своих собеседников мысль, что если бы он сам, лично возглавил бойкот, то все проблемы можно было бы решить за одну ночь; что переговоры были заведены в тупик «молодыми выскочками», решившими убрать со сцены старших коллег. Мартин Кинг, опасаясь, что белым удастся расколоть движение протеста, созвал совещание правления МАУ. Он заявил, что не желает быть помехой на пути решения проблем и что готов уйти в отставку. Он даже предложил кандидатуры двух человек на свое место. Но в ответ получил единогласную поддержку правления МАУ.

Правление проголосовало за то, чтобы идти до самого конца. Это решение оказалось весьма кстати, поскольку в субботу, 21 января, агентство Ассошиэйтед Пресс опубликовало информацию о материале, который должен был выйти в воскресном выпуске «Монтгомери эдветизер». Находясь в Миннеаполисе, Карл Роуэн с удивлением прочитал, что негры Монтгомери пошли на соглашение, удовлетворившись уверениями в том, что отныне с ними в городском транспорте будут обращаться вежливее. Он тут же позвонил Кингу. Правда же состояла в том, что официальные лица Монтгомери «договорились» с тремя негритянскими священниками, которые не были членами МАУ. Телефонный разговор Кинга с Роуэном состоялся в 20 часов. Кинг тотчас же поставил в известность о провокации правление МАУ, а сам допоздна объезжал негритянские клубы. На следующее утро все негритянские священники, включая даже тех трех, которых белым удалось сбить с толку, опровергли сообщение о мнимом соглашении с кафедры церкви Кинга. Интрига, затеянная отцами города, провалилась. Бойкот продолжился.

Мэр был взбешен тем, что его переиграли. В понедельник он выступил по телевидению, осудив бойкот и предупредив белых хозяев, чтобы они не подвозили своих слуг. Началась кампания запугивания. Полиция стала задерживать водителей-негров. Людям, ожидавшим на обочинах свободных машин, угрожали арестами за бродяжничество или же за создание препятствий, мешающих свободному проезду транспорта. Под таким давлением многие водители отказались от дальнейшего участия в акции, боясь потерять права или страховку. Бойкот все больше и больше превращался в «поход за свободой» в буквальном смысле этих слов. Однажды сам Кинг был арестован и доставлен в тюрьму. Его обвинили в превышении скорости. Он якобы пересек зону с ограничением по скорости до 25 миль в час на 5 миль в час быстрее. Ралф Эйбернети внес за него залог и добился его освобождения из-под стражи.

Одной из примет «ужесточения» политики стали беспрестанные телефонные звонки с угрозами и непристойной бранью. Сначала Кинг не обращал на них внимания, но однажды один из белых друзей по секрету сообщил ему, что это ― не пустые угрозы. Мартин ощутил страх. Вскоре после этого разговора он заявил на массовом митинге: «Если вы в один прекрасный день вдруг обнаружите, что я мертв, я хочу, чтобы вы не совершали в ответ никаких актов насилия. Я умоляю вас продолжать протест, сохраняя уже проявленные вами достоинство и дисциплинированность». По дороге домой после митинга Кинг признался в машине Ралфу Эйбернети, что боится. В последние дни ему часто угрожали по телефону, постоянно поддерживая в нем ощущение опасности. Попытки Эйбернети успокоить его успехом не увенчались.

В ночь после ареста Мартин с женой лежали в постели. Коретта уже спала, а Мартин только начал засыпать, как вдруг его разбудил телефонный звонок. Незнакомый голос прорычал в трубку:

— Послушай, ниггер, с тобой нам все ясно. Не пройдет и недели, как ты пожалеешь, что вообще приехал в Монтгомери.

Угроза подействовала. Потеряв сон, Мартин долго просидел на кухне. Он был на грани нервного срыва. Он чувствовал себя опустошенным и никак не мог собраться с мыслями. «Как я могу дать сигнал к отступлению, не потеряв лица? ― спрашивал он самого себя. ― Как я могу из всего этого выбраться, не обнаружив собственной трусости?» Измученный и запуганный, он начал вслух молиться. «Я здесь отстаиваю взгляды, в правоту которых верю. Но теперь я боюсь. Люди ждут, что я поведу их за собой. Но если они увидят, что я сам лишился сил и мужества, они тоже станут колебаться. Мои силы на исходе. У меня ничего не осталось. Я дошел до состояния, преобороть которое в одиночку я не смогу». И в этот момент он вдруг почувствовал прилив новых сил. Им овладело состояние внутреннего покоя. Голос, исходивший из самых глубин его сознания, казалось, сказал ему: «Отстаивай справедливость, стой за правду, и Бог вовеки будет рядом с тобой».

В понедельник вечером, 30 января, плановый митинг в церкви Эйбернети подходил к концу. Мартин занимался сбором пожертвований, когда заметил, что Ралф начал беспокойно озираться вокруг. Почувствовав, что он ищет глазами именно его, Кинг крикнул: