Мартин Борман

Это означало конец Геббельса. Он стал готовиться к сведению счетов с жизнью. Борман же начал планировать побег из бункера. Но сначала следовало сообщить Дёницу о реальной обстановке. Теперь не оставалось причин, чтобы скрывать от него достоверную информацию. И вот в 2.46 ночи, через двадцать четыре часа после самоубийства Гитлера, в Плён была направлена радиограмма:

«Гроссадмиралу Дёницу (лично и секретно).

Вручить только курьером.

Фюрер умер вчера, в 15.30. В своем завещании от 29 апреля он назначает вас президентом рейха, Геббельса — рейхсканцлером, Бормана — министром партии, Зейс-Инкварта — министром иностранных дел. Тесты завещания, по приказу фюрера, направляются вам и фельдмаршалу Шёрнеру, а также за пределы Берлина для сохранения в надежном месте. Борман постарается прибыть к вам сегодня для разъяснения обстановки. На ваше усмотрение оставляется форма и время объявления решения о вашем назначении вермахту и народу.

С подлинным верно — Геббельс, Борман».

Теперь Дёниц узнал наконец, что Гитлер мертв и что он свободен в своих действиях. Дёниц прочел также, что Борман пытается к нему пробраться, чтобы «разъяснить обстановку». Относительно этой части замысла у Дёница было собственное мнение. Он стал отмежевываться от наиболее одиозных из оставшихся нацистских паладинов. Днем раньше он сообщил Гиммлеру, что не представляет себе, как он «мог бы использовать» в дальнейшем услуги рейхсфюрера СС. Теперь Дёниц издал приказ об аресте Геббельса и Бормана в случае их появления в Плёне.

«В тяжелой ситуации, в которой мы оказались, — вспоминал Дёниц, — я не мог позволить, чтобы меня обременяли вмешательством извне».

Борман, очевидно, намеревался добраться до Плёна. Конечно, он не знал о приеме, который ему готовится. Никто из обитателей бункера не мог припомнить, чтобы Борман называл какое-либо другое место назначения. Но тогда Борман делился сокровенными мыслями только с Гитлером, и если он держал в голове другой замысел, то не стал бы рисковать раскрытием его деталей.

Определенно лишь одно: Борман хотел выбраться из Берлина живым, и последний шанс для этого появился. У миссии Кребса был один осязаемый результат. Русские впервые получили представление о том, где находится бункер и кто в нем обитает. Их артиллерийский обстрел имперской канцелярии стал более яростным и точным. Им противостояла лишь боевая группа Монке, наскоро сформированная часть из почти трех тысяч моряков, пожилых ополченцев, членов гитлерюгенда и эсэсовцев. У них заканчивались боеприпасы.

О спасении из осажденного бункера при дневном свете не могло быть и речи, поэтому Борману пришлось до ночи терпеть русскую канонаду и опасаться того, что русские могли захватить бункер в любой момент. Фактически, под его командой оставалось около шестисот солдат, партийные работники, госслужащие, секретари-женщины, которые остались в комплексе бункеров. Но со смертью Гитлера Борман больше не внушал беспрекословного подчинения. Он был одним из потенциальных беглецов, как и все другие, большинство из которых неистово носились вокруг «как цыплята с отрубленными головами», по выражению одного из обитателей бункера.

Возможен был лишь один план побега. Ушло время, когда можно было улететь на легком самолете или использовать какие-либо другие экзотические средства. Напротив канцелярии находилось метро. В разные промежутки времени ночью обитатели бункера покидали его, пробирались через ряд тоннелей и проникали в метро. Затем они шли по путям, не замечаемые русскими солдатами, которые находились над метро, пока не достигали станции Фридрихштрассе. Здесь они выходили на поверхность, надеясь оказаться на территории, еще удерживавшейся остатками боевой группы Монке. В нескольких ярдах от станции Фридрихштрассе находился мост Видендаммер, связывавший берега реки Шпре. При помощи отрядов боевой группы Монке беглецы перебирались через мост и затем уходили через северо-западные пригороды Берлина к Дёницу или в какое-либо другое безопасное место.

Для Бормана единственной альтернативой этому плану было бы самоубийство. Для понимания того, каковы были шансы у Бормана, имеют значение четыре человека: однорукий лидер гитлерюгенда Артур Аксман, Эрих Кемпка, доктор Людвиг Штумпфеггер и Вернер Науман.