Мартин Борман

Борман, очевидно, тоже задал сам себе этот вопрос и с легкостью на него ответил. Вряд ли бы он лично смог заменить Гитлера на его посту, находясь в осажденном бункере. В такой ситуации гораздо лучше возложить на Деница бремя продолжения войны или ведение переговоров о заключении мира. Кроме того, гросс-адмирал был профаном в области политики. Если Гитлер и Геббельс погибнут, то ему потребуется помощь человека, опытного в вопросах политики, который, оставаясь в тени, будет направлять действия нового руководителя в нужное нацистам русло. Находясь за спиной Деница, Борман мог бы держать в своих руках ту власть, к которой он уже так привык.

Теперь даже Борман относился к Деницу так, как будто гросс-адмирал был всего лишь марионеткой в его руках. Посыльные так и не прибыли к Деницу, и он не подозревал об их существовании. Даже через тридцать пять часов после того как Гитлер огласил свое политическое завещание, к 15.00 30-го апреля Борман все еще не удосужился даже намекнуть Деницу о том, что он преемник фюрера.

Очевидно, Борман решил, что Деницу не следует этого знать до тех пор, пока Гитлер жив. А уже потом, после его смерти, гросс-адмирал узнал бы о своем повышении от своего нового министра партии. Таким образом, положение Бормана в новом правительстве жестко определилось бы с самого начала.

Время летело быстро. Действия Бормана могли увенчаться успехом только в том случае, если бы Гитлер покончил с собой до наступления того момента, когда русские начнут штурм бункера, лишая тем самым Бормана возможности спастись.

Гитлер начал свой последний, если его можно так назвать, военный совет в полдень 30 апреля. Ему сообщили, что части Красной Армии находятся всего лишь в квартале от бункера.

Русские знали, что Гитлер находился в Берлине, об этом сообщалось в передачах германского радио. Но они не знали, что он находился в бункере под зданием старой рейхсканцелярии. Если бы русские знали его точное местонахождение, они давно захватили бы это здание. Тем не менее было ясно, что части Красной Армии будут у бункера не позднее чем через день.

После совещания Гитлер завтракал. Как и обычно, на завтрак была подана вегетарианская пища. Борман приказал полковнику СС Отто Гюн-ше, адъютанту фюрера, доставить как можно больше бензина ко входу в бункер. Гюнше передал этот приказ Эриху Кемпке, который тринадцать лет служил личным шофером Гитлера. Кемпка поинтересовался, зачем понадобился бензин и пожаловался, что будет трудно достать большое количество.

Гитлер закончил завтрак в 14.30. В сопровождении Евы Браун он начал еще одну прощальную церемонию. Фюрер пожал руку каждому из тех, кто оставался с ним до конца. Таких было немного.

Борман, Геббельс, Кребс, Бургдорф были среди них. Там также присутствовали Гюнше, штандартенфюрер СС Иоганн Раттенхубер, начальник корпуса личной охраны фюрера, его заместитель полковник СС Хегль, секретари Гитлера фрау Юнге и фрау Кристиан, повар Гитлера фройляйн Манцьяли, его камердинер Ганс Линге. Кроме них, там были Вернер Науман, государственный секретарь министерства пропаганды, посол Вальтер Хевел, курьер министерства иностранных дел, и вице-адмирал Эрих Фосс, курьер Деница.

На прощальной церемонии присутствовало еще одно лицо — секретарь Бормана, тридцатилетняя уроженка Гамбурга фройляйн Эльза Крюгер. Когда-то Борману, как руководителю партийной канцелярии, требовались услуги четырех секретарей. Осталась только одна, сейчас она не была загружена работой, поскольку Борман стал сам писать свои приказы и радиограммы. «Все, что мне оставалось делать, — вспоминала позднее фройляйн Крюгер, — так это готовиться к смерти».

Гитлер уже приготовился к ней. Попрощавшись, он удалился в свои личные апартаменты вместе с Евой Браун, оставляя других самим определить свою судьбу.

Борман приказал всем, кроме нескольких человек, покинуть бункер. Камердинер Линге отправился в свою комнату. Геббельс и Бургдорф в ожидании расхаживали по центральному коридору. Гюнше и Борман расположились у дверей коридора, ведущего в апартаменты Гитлера.

«Где мы окажемся без него?» — как-то спросил Борман свою жену.

Ответ на этот вопрос прозвучал в 15.30. Борман услыхал выстрел из пистолета, прозвучавший в апартаментах Гитлера, и первым бросился туда. За ним последовали Гюнше и Линге.

Борман едва не упал в обморок от запаха цианистого калия, которым отравилась Ева Гитлер. Она лежала в правом углу маленькой софы. Борман увидел распростертое тело Гитлера, лежавшее на этой же софе в левом углу. Из простреленной головы текла кровь. На столе перед ним лежал пистолет, другой валялся на ковре под столом. Борман, по словам Гюнше, не мог вымолвить ни слова.

Гюнше выбежал в центральный коридор, где увидел Эриха Кемпку, пришедшего доложить, что пятьдесят галлонов бензина находятся у входа в бункер. Гюнше сообщил ошеломленному Кемпке, что Гитлер мертв, и поэтому так срочно понадобился бензин.

Линге и доктор Штумпфеггер, хирург Гитлера, вынесли его тело, завернутое в армейское одеяло, наверх в сад канцелярии.