Марсианский стройбат (Войны Марса)

– Это к какой? – на всякий случай спросил капитан, чтобы не обмишуриться.

– К Герою России!

Глава 10 Предательство

Сергей проснулся от землетрясения. Пол под ним пару раз основательно подпрыгнул, а потом трясся мелкой дрожью ещё минуты две.

– Здесь так часто бывает… – пробормотал врач Давыдов, переворачиваясь на другой бок. – Не обращая внимания…

– Однако утро наступило… – отозвался Сергей и сел, нервно озираясь на стены.

Действительно, лучи солнца косо бил прямо сквозь узорчатую решетку окна. Это ж каким надо быть мастером, чтобы такое вырезать из камня, удивился Сергей, с тоской оглядываясь по сторонам. Комната была большой, неправильной формы, с неровным, покатым полом. Белый цвет известняка делал её просторной. Давыдов и Андрей Лобастовым спали на циновке, укрывшись большим атласным одеялом. Жора Генацаревский скорчился в три погибели у них в ногах. Вчера он так и не дополз до спального места. Шлем у него был откинут, и поэтому РС не работал. Вовка Жуков отсутствовал. Он и вчера делал поползновения в сторону местной красавицы в красном одеянии. Если мураны набьют ему морду, то так тому и быть, подумал Сергей, и ему захотелось пить. Во рту было сухо, как в пустыне Сахара. Вчера Пашка Марфин нашёл повод, чтобы строить грандиозную попойку. Происходило это на огромной скале с открытой площадкой, возвышающейся над рекой. Сергей помнил, что вначале они пили пиво, и надо сказать неплохое, а потом традиционно перешли на самогон, потом лакировали какой-то пахучей бражкой. Что было дальше, Сергей плохо помнил. Он где-то бродил. С кем-то разговаривал. Его тошнило, и кажется, пару раз вырвало. В результате он отравился. Голова казалась чугунной, а животе поселился кирпич. Сказалось скудное питание и нервотрепка последний дней. Сергей помнил, что они куда-то, зачем-то ходили в обнимку то с белыми муранами, то со страшненькими гоблинами. Помнил, что пытался петь с ними песни и учил своим песням. Помнил, что было страшно весело, шумно и дружелюбно. Помнил, что даже кому-то клялся в вечной дружбе. Марфин то и дело кричал: «Абалбеть можно!» и требовал, чтобы всем без разбору наливали, и добился-таки своёго. Гоблины валялись штабелями вперемешку с белыми муранами. Хорошо ещё хоть никто не выпал через перила в реку. Или всё же выпал? – что-то такое с трудом припоминал Сергей. Точно, кого-то вылавливали рыбаки. А вот как он добрался сюда, в опочивальню, Сергей, хоть убей, не помнил. Давно он так не напивался. Последний раз это было за неделю до отлета на Марс. Значит, больше года, подумал он. Давно, словно в другой жизни.

Утро было прохладным, если не сказать, что холодным. Зачем я напился? – подумал Сергей. Домой надо, а я здесь торчу. Милу спасать. У него было такое ощущение, что все его горести закончатся, когда он её обнимет. Он подошел к окну и с вожделением страждущего посмотрел на реку сквозь голубоватую атмосферу долины. Река текла далеко внизу, переливаясь тёмными красками ущелья Маринера. На другой его стороне тоже темнели окна. В расщелинах каким-то чудом зеленели похожие на дубки, растения. Между берегами на уровне пещер был переброшен подвесной мост, который Сергей вчера не заметил. По мосту шли то ли гоблины, то ли белые мураны. Тащили каких-то диковинный скот, огромные сушеные рыбины размером с человека.

Вот, о чём они не рассказали, подумал Сергей, вспомнил об экспедиции биологов, которую посылали в долину Маринера. И о реке знали, и о пещерах, но молчали, играли в военную тайну. Ждали подкрепления, чтобы иметь железные аргумент в виде силы. Почему нам не сообщили? Так засекретили, что сели в лужу. Если бы мы знали об этом ущелье, то всё пошло бы по-другому. Пить захотелось ещё сильнее. В горле мгновенно пересохло, а язык просто не помещался во рту. Затылок стал свинцовым, а ноги – ватными. Чтоб я ещё пил!.. – поклялся Сергей.