Марсианин

В-третьих, и продавщицы, и менеджер носили жесточайший отпечаток НАВЯЗЫВАНИЯ не только рабского поведения, но и банальной тупости. Раб не должен быть умнее господина. Он должен быть сообразительным, но не умным. Он должен быть исполнительным, но самостоятельно думать ему воспрещается. Это выпирало особенно сильно, когда Юля пыталась раскачать ту или иную продавщицу на мало-мальски элементарные логические рассуждения. Все эти задачи мгновенно ставили их в тупик, и они тут же стремились обратиться за помощью к менеджеру (которого к тому времени еще не было в зале).

В-четвертых, забитость.

Забитость человека тут проявляется в том, что он дорожит местом, которому он не соответствует ни по складу характера, ни по уровню интеллекта, ни по условиям работы. Любая дама из Юлиного мира, столкнувшись с «правилами» работы в посещенном ею магазине, просто уже через полчаса хлопнула бы дверью или… устроила жуткий скандал. И была бы права, так как унижать человеческое достоинство никому не позволяется и никакими «результатами» работы не оправдывается. И совершенно не важно, чье достоинство унижено – продавца или покупателя.

Оставался только один нерешенный вопрос: является ли эта картина – рабского поведения и навязывания его – правилом в этом мире. Правилом, характерным для любой работы.

«Если да, то мы попали, – подумала с тревогой Юля, – и попали крепко! Ведь тогда получается, что среди моря рабов нам придется искать кого-то, кто еще сохранил остатки и человеческого достоинства, и воли к борьбе».

Возможно, такие люди еще были среди старшего поколения, помнившего социализм. Но тогда возникал еще один вопрос: насколько их много, если учесть тот факт, что они ПОЗВОЛИЛИ скурвившейся элите ПРОДАТЬ СТРАНУ?

Поиск людей, на которых можно было бы опереться в этом диком и мрачном мире, с кем можно было бы скооперироваться, объединить усилия по совместному выживанию, со временем приобретет вопрос жизни и смерти. Юля чувствовала это. И если сейчас не приобрести хоть какой-то минимум информации по части социально-психологического облика общества, то далее будет только сложнее и труднее. Труднее, так как на все может наложиться еще и цейтнот. В капиталистическом обществе, как знала Юля, такие цейтноты по выживанию вполне обычное дело. Недаром же именно цейтнот так часто и красочно расписывается почти в каждом западном или, конкретно, американском фильме.

Прийти и обхамить обслуживающий персонал магазина (да даже и по делу) – доблести мало. А вот сейчас начиналась ГЛАВНАЯ работа. Та, ради которой весь этот цирк с переодеваниями и был затеян.

Юля глубоко вздохнула, сказала «брысь» неуместным мыслям типа повторить то же самое, что в этом магазине, но в другом месте, и сосредоточилась. Если надо изучить молодежный социум, то простой пробежки, которую она сделала, недостаточно. Надо внедриться и посмотреть на этот социум изнутри.

Следовало составить хоть примерный, но план действий на ближайшие несколько часов.

После магазина (который оказался бутиком) она заглянула «домой» – оставить уже не нужные сейчас вещи, которые она таскала в бауле. В общаге, как всегда, отирался Николай и Эля, которая только что притащила большую сумку со снедью и соображала, что для всей оравы приготовить на вечер.

Но тут оба увидели то «чудо», что зашло к ним в комнату.

Поначалу они не поняли, кто это, а когда пригляделись, изумлению их не было предела.

Николай даже головой замотал.

– Ну ни хрена себе! – только и смог он выговорить.

Более прагматичная Эля не стала тратить слова на восклицания, а просто задала самый обыкновенный вопрос:

– И сколько ты за этот наряд заплатила?

– Что, очень круто выглядит? – вопросом на вопрос ответила Юля.

– Еще бы. Так во сколько здешних денег тебе это обошлось?

– Представь себе, стоит он не так много, как выглядит. Здесь подобные наряды почему-то не очень котируются.

– Странно! Ведь красиво!

– И весьма прагматично, – добавила Юля, крутнулась на месте и вскинула пятку выше головы, – движений совсем не стесняет.

– Явный китайский мотив, – задумчиво отозвалась Эля, разглядывая Юлю. – Ты что, специально под китаянку вырядилась?

– Да нет, – смутилась Юля, – я только подумала, что мне бы что-то, что не стесняло бы движений… Ну, я же не виновата, что именно у китайцев наряды для женщин такие прагматичные!

– Да уж! И говоришь, что здесь китайские мотивы не в почете?

– Это у нас Китай и его наряды в моде.

– Да… И почему только взаимопроникновение наших культур становится особо заметным вдали от Родины? – задала сакраментальный вопрос Эля, в который уже раз обходя вокруг Юли.

Пока друзья любовались ее новыми нарядами, Юля, не теряя зря времени, слегка переменила прическу. Теперь ее всегдашний золотой «хвост» был заплетен у основания и торчал слегка вверх, отчего ее вид стал еще более заносчивым.

– Ха! Киска хвост трубой поставила! – заметил Николай. – На какую войну собралась?

– Хвост должен быть всегда трубой! – заключила Юля и вышла из комнаты. Вторую часть вопроса Николая она проигнорировала.