Марсиане

Она проходит мимо него уверенно, сбивает лед с веревки, смахивает снежную пыль с вершины валуна. Подтягивается и преодолевает его одним плавным движением. Стоя на пронизывающем ветру, Роджер наблюдает, как Ганс повторяет то же действие – но прорезает многослойный верхний костюм, плотный нижний, свою кожу… Убирает онемевшей рукой пыль с очков и подтягивается за остальными.

Невзирая на весну, совсем зимний метеоциклон движется над Олимпом, притягивая южные ветры и создавая устойчивые штормовые условия на южной и восточной частях уступа. Снег идет временами, ветер не стихает. Бо́льшую часть недели семеро альпинистов, оставшихся на скале, борются с ненастьем.

Во время одного из закатных радиосеансов удается связаться с Френсис и шерпами – те уже дошли до Базового лагеря. Из-за песка, что обильно содержится в марсианском снеге, их голоса прерываются помехами, но суть сообщения ясна: они уже внизу, в безопасности и спускаются в Александрию, чтобы вылечить Френсис. Роджер замечает на лице Айлин искреннее облегчение и понимает, что ее молчание последних пары дней было вызвано тревогой. Сейчас она, удовлетворенная, бодрым уверенным голосом раздает оставшимся путникам распоряжения на следующий день.

В лагерь прибывают ночью – замерзшие и такие уставшие, что едва стоят на ногах. Выкладывают огромные тяжелые сумки на множественные выступы и в ниши, которые и служат в этот раз лагерем. Руки трясутся от голода. Лагерь-Тринадцатый, если Роджер не сбился со счета, – располагается в седле между двумя хребтами, нависающими над глубокой извилистой расщелиной.

– Прямо как Дьяволова кухня на Бен-Невисе [34], – замечает Артур, когда они заходят наконец в шатер. Он с аппетитом уплетает ужин.

Роджер, весь дрожа, держит руки в паре сантиметров над сияющей конфоркой. Переходить из режима подъема в режим шатра – дело непростое, и сегодня Роджеру это не слишком удается. На этой высоте, при таком ветре холод становится для них самой серьезной проблемой.

Когда верхние рукавицы сняты, все нужно делать очень быстро, чтобы защищенные руки не оставались чересчур долго в одних лишь легких перчатках. Даже если остальное тело согревается при физических нагрузках, кончики пальцев мерзнут, когда приходится много соприкасаться с холодными поверхностями. И все же многие действия в лагере возможно совершить только сняв рукавицы. Следствием этого часто бывает поверхностное обморожение, отчего пальцы становятся уязвимыми, и тогда не то что взбираться по скале, а и застегнуть одежду оказывается задачей весьма болезненной. Возникающие при этом волдыри убивают кожу, образуя на ней черные пятна, которые сходят лишь спустя неделю, а то и больше. И сидя сейчас в своих шатрах вокруг румяного света печи, угрюмо наблюдая, как готовится еда, они видят лица друг друга – все в пятнах на щеках или на носу: черная кожа шелушится и новая, ярко-розовая, показывается под ней.

Они поднимаются на пояс из выветренной породы, состоящей из смеси туфа и лавы, такой хрупкой, что разламывается, если ее взять в руки. Мари и Дугал тратят целых два дня, чтобы найти достаточно надежные точки страховки на этих ста пятидесяти метрах пояса. При этом камни каждое утро падают здесь особенно часто и опасно.

– Как будто плывешь кверху, да? – замечает Дугал.

Когда они минуют пояс и добираются до твердой скалы над ним, Айлин приказывает Дугалу и Мари спуститься к нижнему концу их «лестницы» и немного отдохнуть. Мари уже не жалуется: каждый день прокладывать путь – изнуряющий труд, и Мари с Дугалом совершенно выдохлись.

Каждую ночь Айлин разрабатывает планы на следующий день, пересматривая их в зависимости от погодных условий и состояния членов группы. Семеро человек изо дня в день меняются ролями и местами, поэтому схемы у нее выходят запутанными. Айлин записывает их в свой блокнот и проговаривает по радио перед закатом, но почти каждый раз, получая какие-либо сведения из верхних лагерей, меняет график и отдает новые распоряжения. Этот ее метод выглядит беспорядочным. Мари называет ее Безумным мессией и смеется над ее бесконечными корректировками, но подчиняется ее схемам – и они работают.

Каждую ночь они проводят, разделившись на два-три лагеря, и все, что им нужно, это пережить ночь и забраться чуть выше на следующий день. Каждый день они делают рывок вверх, разбирают нижний лагерь и находят место, чтобы разбить новый. Ветер не стихает. Им тяжело. Они сбиваются со счета лагерей и называют их просто: верхний, средний и нижний.