Марсиане

В конце концов – я имею в виду годы спустя – она все-таки стала чуть вежливее. В конце концов мир перетирает людей и поверх их «я» выступает лоск цивилизации. Но как же я ее любила, когда она была тем маленьким невыносимым зверьком! Как же я ее любила! Сейчас мы собираемся вместе на обед, и она – самая надменная и заносчивая девушка, какую только можно представить, вся в себе, снисходящая ко мне со своей невероятной высоты, тогда как я только смотрю на нее и смеюсь, мысленно говоря: «Думаешь, ты такая сильная… А видела бы ты себя, когда тебе было два».

XV. Поддерживая пламя

Однажды во время одного из своих долгих забегов, после того как бросил искать Хироко, но перед тем, как прекратил движение поиска, Ниргал пересекал огромный темный лес Киммерии, находившийся к югу от Элизия. Бежать среди зарослей пихт и лип и густых подлесков с длиннохвойными соснами и березами получалось медленно. Солнце пробивалось сквозь плотные кроны узкими пучками света, которые падали на подушечки темного мха, курчавые папоротники, дикий лук и коврики ярко-зеленого лишайника. Среди этих теней и сквозь мириады параллельных полос маслянистого света он медленно бежал, день за днем, потерянный и беспечный, зная, что, двигаясь примерно на запад, он выйдет из леса к берегу Большого канала. Лесное безмолвие нарушалось лишь щебетаньем птиц, завыванием ветра в сосновой хвое и далеким йодлем койотов или волков. А один раз он услышал, как где-то за деревьями упало что-то очень большое. Он бежал уже шестьдесят дней подряд.

Низкие кольца кратера были ему единственным облегчением, мягкие и заваленные деревьями, ковриками листьев и мха, черноземом. Большинство кратеров не сохранили краев, поэтому бежать ему приходилось мимо вдавленных полянок или неглубоких круглых озер. Обычно он обегал их и, не задерживаясь, продолжал свой путь. Но на одной такой осевшей поляне он заметил развалины белокаменного храма.

Ниргал спустился к нему по мягкому склону, неуверенно прошел туда по тропинке. Храм был построен из алебастра и поэтому заметно выделялся своим белым цветом. Это напомнило ему белокаменную деревню в борозде Медузы. Храм был похож на греческий, хоть и имел круглую форму. Двенадцать стройных ионических колонн, сложенных из каменных цилиндров и установленных на плоское основание, будто цифры на циферблате. Крыши не было – отчего храм еще сильнее казался похожим на греческие руины или британский хендж. В трещинах, протянувшихся поперек основания, прорастал лишайник.

Ниргал обошел его вокруг, зашел внутрь – и вдруг осознал, как тихо стало вокруг. Ни ветра, ни криков птиц и зверей. Все погрузилось в тень – мир словно замер. Казалось, откуда-нибудь из темноты сейчас явится сам Аполлон. Что-то здесь напомнило ему Зиготу – наверное, колонны просто были такими же белыми, как купол Зиготы, в том далеком прошлом, которое теперь казалось сказкой из другой эпохи, сказкой о мальчике с мамой-животным. Мысль о том, что эта сказка и настоящий момент были частями одной и той же жизни – его жизни, – требовала от него совершить прыжок веры, который был ему не под силу. А каково же было охватить одно-два столетия? Иными словами, каково было жить таким, как Надя, Майя и остальные иссеи?..

Что-то пошевелилось, и он отскочил. Но больше ничего не происходило. Он тряхнул головой, прикоснулся к прохладной гладкой поверхности колонны. Человеческий след посреди леса. Даже два человеческих следа – храм и лес. В этом древнем выветрившемся кратере.

На поляне появилось два старика – они шагали к храму, не замечая Ниргала. Его сердце забилось, как у ребенка, который пытался сбежать…

Но они были ему незнакомы. Он никогда не видел этих людей. Старые, белые, лысые, морщинистые, один мал ростом, другой еще ниже.

Теперь оба с подозрением глядели на него.

– Добрый день! – поздоровался он.

Они приблизились, один держал опущенный дротиковый пистолет.

– Что это за место? – спросил он.

Один остановился, выставил перед другим руку.

– А ты не Ниргал, часом?

Ниргал кивнул.

Они переглянулись.

– Заходи к нам, – пригласил тот же старик. – Мы тебе все расскажем.

Они поднялись сквозь заросли, покрывавшие стену старого кратера, и оказались на его ободе, где стоял небольшой бревенчатый домик с крышей из темно-красного шифера. Старики провели Ниргала в свою обитель – он пригнулся, чтобы пролезть в дверь.

Внутри царил сумрак. Из одного окна открывался вид на кратер, и можно было заметить, как среди крон деревьев высились вершины колонн монумента.

Старики налили Ниргалу странного чая, заваренного из какой-то болотной травы. Они представились иссеями – и не просто иссеями, а членами первой сотни. Их звали Эдвард Перрин и Джордж Беркович. Говорил в основном Эдвард. Они были друзьями. А еще коллегами Филлис Бойл. Монумент в кратере служил мемориалом в ее честь. Когда-то они втроем построили нечто похожее – ледяной барабан, просто забавы ради. Во время первого путешествия на Северный полюс с Надей и Энн, во втором М-году.

– В самом начале, – добавил Джордж с тугой улыбкой.