Маршал

– А что не выходит? – усмехнулся Тота. – Ведь такая красавица, и женихи небось есть.

– Да вроде есть, – подтвердила мать. – Но у неё характер. И работа. Всё хочет заработать – дом, квартиру, кредит погасить… – В это время Амёла уже вошла в кафе, а её мать осторожно тронула руку Болотаева. – Вы ведь схороните мой рассказ? А мою просьбу?

– Обещаю, – твердо сказал Болотаев.

– О! – подошла Амёла. В отличие от потухшей матери дочка кипит. – Так! А вы ничего не заказали на обед? Но теперь поздно, – командовала она. – Болотаев, я хочу вас познакомить с одним очень влиятельным и деловым человеком из Узбекистана… Мама, ты поговорила с Тотой? А о чём вы говорили?! – с полуиронией говорила она. – Небось опять про чеченцев и ссылку… Пойдёмте.

К недовольству Тоты, за кафе расплатилась Ибмас. Потом они вышли на центральный плац Цюриха, сели на трамвай. Ехали долго, почти до окраины города.

– Вот здесь мы живём, – сообщила Амёла. – Давайте зайдем. Мама, ты приглашаешь?

– Конечно. Выпьем чай. Покажу старые фотографии.

Тота почему-то всегда представлял, да и вела Амёла себя так, будто она очень обеспеченная девушка. А то, что он увидел… Оказывается, они арендовали на краю Цюриха очень маленькую, даже миниатюрную, квартирку, общей площадью не более двадцати квадратных метров. В которой один диван, один стол и даже не развернуться.

Болотаев даже не понял, где и как Амёла очень быстро успела переодеться. И когда они вышли и ехали на какие-то переговоры и во время переговоров, Тота почему-то всё думал об их незавидном, мрачном жилье с единственным небольшим оконцем, от которого обе Ибмас, и мать, и дочь, были просто в восторге. А Тота удрученно думал о том, что если они восхищаются этой съемной квартиркой, то какова была и где протекала их жизнь до этого?

А следом ещё вопрос: а не лучше ли бесконечные просторы России, чем эта ужасная стесненность Швейцарии? Ответ Ибмас, особенно матери, известен. Вот что значит свобода! Однако у Болотаева мнение иное, и многое он не может понять, оценить. Поэтому и во время переговоров в другом, уже более респектабельном кафе, точнее, ресторане он ещё пребывал в некоей рассеянности и, когда новый деловой партнер по хлопку из Узбекистана, устно заключив сделку, удалился, Амёла, приводя его в реальность, спросила:

– Ну что, господин Болотаев, как вам его условия? Вы довольны?

– Я? – как бы очнулся Тота. – Доволен. Однако у меня тоже есть одно условие.

– Какое?

– Прибыль со сделки делим пополам – вам и мне.

– Ха-ха-ха! – засмеялась Ибмас. – Да вы что? Серьезно? Тогда и я скажу вам серьезно. – Она стала очень строгой. – Я получаю только зарплату. Это раз. Да, я помогаю своим клиентам, и поэтому у меня их много. Я, конечно же, рискую, порою действую на грани, но никогда не переступаю черту инструкций. Это два. И третье – никаких денег. Ни от кого и ни за что. Только то, во что мою работу оценивает банк. А иначе в порошок сотрут и глазом не моргнут. А я фактически в одиночестве. Понятно?

– Э-э, кажется, понятно. Но, – тут Тота замялся. – Неужели вы со всеми клиентами, как и со мной, возитесь?

– Нет, – строго ответила Ибмас. – Я вам уже говорила. За вас, как за чеченца, хлопочет мать. А я в свою очередь всё согласовываю с банком.

– Даже то, когда мы идем в Большой театр?

– Даже то, что вы пытались взять мою руку во время представления и этим отвлекли моё внимание.

– Не может быть! – изумился Тота.

– Хотите верьте, хотите – нет, – засмеялась Ибмас. – Кстати, чтобы вы более не беспокоились. К Новому году истекает мой контракт с этим банком. Я попросила, чтобы в разы увеличили мою зарплату.

– А если?

– Есть другие банки в Швейцарии, – усмехнулась она, – и другие фирмы… А вы лучше скажите, о чём с мамой говорили?

– О том, – нашелся Тота, – что вы могли бы осчастливить её внуками.

– Не от кого, – засмеялась она, как-то по-новому глянула на Болотаева, а затем, погрустнев, сказала: – Вы ведь видели, как и где мы живём? Но скоро всё, я надеюсь, изменится. Я пашу. Мечтаю, чтобы мать хотя бы на старости лет достойную жизнь повидала.

* * *

Это на воле люди привыкли каждый день бельё и рубашки менять. А вот в неволе неделями, а то и более в одной и той же робе приходится жить, и поэтому когда наступает время смены белья, то ощущаешь такое удовольствие очищения, словно праздник. А для Болотаева это ещё и очередное исследование. По маркировке он пытается определить, где же это изделие изготовлено? Ведь и он в какой-то период занялся производством спецодежды для всех отраслей – от нефтяников и врачей до военных и заключенных…

Однако всё по порядку. А порядок был такой. Как только Тота вернулся из Цюриха, он первым делом должен был заняться просьбой Елизаветы Ибмас – разузнать всё о некоем Лёме Самбиеве из села Самашки.