Маршал

Второй, что с пистолетом, по акценту явно чеченец, щупленький, но, видимо, он здесь за старшего и по-зэковски, матерясь, командует:

– А ну, шустро открывай дверь!

– Да-да, – говорит Дада.

– И этого сюда!

Тота от боли встать не может. Здоровяк рванул его за больное плечо, просто швырнул в раскрытую дверь их квартиры. Старший, что с пистолетом, стал всё осматривать.

– Что-то не густо, – крикнул он. – Сплошь голытьба. – Он вернулся, пнул чемодан. – Откуда это старьё? Раскрой.

Дада повиновалась.

– Одно барахло… Шубу снимай.

Эту шубу из особого баргузинского соболя Тота, не скупясь, самую дорогую купил для матери в Цюрихе. Тогда мать от радости, ведь она любила красивые вещи, даже заплакала.

Однако она в этой шубе ни разу не вышла.

– Тут нищета, да и некуда в ней здесь пойти. К тому же она мне велика.

А вот Даде шуба оказалась как раз, и мать сказала:

– Покупал мне, а думал о тебе. Так что, Дада, носи на здоровье… Всё-таки вещь украшает хорошего человека.

В такой шубе Дада никогда не ходила, а в тревожном и прифронтовом Грозном и надеть её вроде кощунство. Но у неё другой зимней одежды нет, всё осталось в старой квартире, но и хочет она хотя бы раз в жизни, хотя бы в таком городе и в такое время, но с любимым Тотой пройтись в таком виде… Как говорится, прошлась. По приказу старшего бандита она быстро шубу скинула.

– А шуба – ничего себе.

– Да. Наконец-то подфартило.

– Ага. На кобеля сука бежит. Ха-ха-ха!

– А ты глянь, она-то тоже ничё.

– О! – простонал Тота. Он сидел на корточках, держась за больное плечо.

– Что возмущаешься? – пнул его здоровяк. – Хорошо отстегнёшь – третьим будешь.

– О! – Тота встал – не монтировкой, но удар кулаком был не слабее.

– Не бейте его. Всё будет в ажуре, – воскликнула Дада.

– Слушай, а она понятливая.

– Как же вас не понять? Возьмите всё, только не убивайте.

– Что-то нравишься ты мне всё больше и больше. – Щупленький мародёр уже отвёл пистолет, а костлявой рукой стал её лапать.

– Всё что угодно, – податлива Дада. – Только не здесь, не при нём. Он мой муж.

– Потерпит.

– А может, в соседней квартире? – предлагает с жеманством она и далее. – Там рояль.

– Ха-ха-ха! – писклявый смех. – На рояле?! Разберись здесь и с ним, – повелевает щупленький.

– Ты побыстрее там, – говорит здоровяк.

– Побыстрее лишь кролики… А мы с чувством и расстановкой. Да, красавица?!

– О-о! – со стоном подал голос Тота. Тут же получил очередной удар и вопрос: – Так. Быстрее. Что, где, как? Бабки, ценности, золотишко… Говори. – Здоровяк огромной лапой сжал горло Болотаева, и Тота уже задыхался, как послышался крик Дады:

– Помогите! Спасите! На помощь!

Здоровяк бросился в подъезд, и тут два выстрела, и ещё один. Потом тишина.

– Дада! – крикнул Тота, с трудом вставая.

– Я здесь, здесь, – появилась она. – Вставайте, как вы? Надо скорей убираться отсюда.

– Мама, – прошептал Тота, видя, что Дада вновь завозилась с чемоданом. – Брось всё. У-у… – Он схватился за плечо. – А эти где? Как? Что? – Он ещё пребывает в прострации, а Дада второпях стала копаться в вещах. – Брось всё! Пошли, – стонет Тота. Два пакета бросили. Шубу, отряхнув, Дада надела.

– Пойдёмте, – командует она.

У неё чемодан в одной руке, другой она поддерживает Тоту. Они вышли в подъезд, и тут Тота оцепенел. На полу, распластавшись, в крови валяется здоровяк. Тота испуганно дрожа стоял, боясь перешагнуть через него. А Дада завозилась с замком, запирая дверь.

– Тотик, пойдёмте. – Она помогла Болотаеву кое-как перешагнуть через труп. И только зашли за лифт – внизу на ступеньках – второй, из горла ещё пульсирует кровь.

– А! – Тота скрючился, его стошнило.

– Пойдёмте, пойдёмте, дорогой. Нас мама, дочка ждут… Только на кровь не наступайте. Держитесь за меня.

Тота схватил её руку – у запястья леденящая твердь, и ему вновь стало очень плохо, началась рвота. Дада изо всех сил старалась привести его в норму, но Тота совсем раскис. И тогда она жёстко прикрикнула:

– Возьмите себя в руки. Горец! Чечен!

Это как-то подействовало. Они заковыляли вниз, и он спросил:

– А как ты с заточкой в…

– За ней пришла.

– А нельзя было иначе?

– Иначе мы бы были на их месте. Всё. Забудьте.

На улице уже смеркалось, а такси нет.

– Вот гад… Зря заранее заплатили.

– Мой портмоне, – очнулся на воздухе Тота.

– Забрали?! – крикнула Дада.

– Этот здоровяк. Там паспорт, валюта. Всё.

– На, держите. – Дада отдала Тоте пистолет. – Я мигом. – Она скинула шубу, бросилась обратно в подъезд. Вернулась быстро. Тяжело дыша, забрала пистолет и сунула ему портмоне.

– Пойдёмте. – Они двинулись к большой дороге – проспекту Кирова.

Ни души. Ни машин. Шли пешком. Вскоре их догнал старый грузовик. За рулём вооруженный парнишка.

– Я-то в центр еду воевать, а вы зачем? – спросил водитель.

– Мы там живём.

– Надо оттуда, а не туда.

– Надо, – согласился Тота.

Когда проезжали Сунжу, Дада опустила окно, незаметно что-то бросила в реку.

– Что? Жарко? – спросил водитель. – Скоро будет очень жарко – война!

Когда оказались во дворе, было совсем темно и тихо. Страшно тихо.

Дада тронула Тоту: